Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
На дороге взревели мотоциклы.
– Тох, а это кто там на дороге? Что у придурков за привода? С семидесяти метров даже кожу пробило… – бодро начал Пак.
– Игорек, с отморозками мы разберемся! – начал успокаивать его Люк, расстегивая разгрузку и камуфляж.
– Сань, а что это у меня спина мокрая? – вдруг спросил Игорь.
Люк молча задрал пропитанную кровью футболку, и я увидел аккуратную черную дырочку немного левее и выше пупка. При каждом вдохе из нее вытекало немного крови. «Амбец! Надо прямо сейчас „Скорую“
– Арт вызывает Фермера! Саша, ответь! – забормотал я в рацию, пока Люк накладывал тампоны.
– Фермер в канале. Что у вас? В непонятках разобрались?
– Саша, Санечка! Пака подстрелили. Вызывайте на аварийной частоте «Скорую»… – горячо зашептал я, стараясь, чтобы смысл сказанного мной не дошел до Игоря.
– Как подстрелили? Вы чего там куритето? – грозно спросил командир.
– Саша. Слушай меня внимательно, – я начал говорить медленно и четко. – У Пака пулевое ранение в живот. Сквозное. Это не шутки! – снова сорвался я.
– Понял тебя! – голос Фермера стал сух и деловит. – Несите его сюда. Стоп. Вы же у шоссе. Оставайтесь там. Док к вам сейчас выходит. Сделает, что сможет, а мы вызываем врачей. Как придете – расскажешь подробно.
– Саша, нам нельзя здесь оставаться. Здесь не… те, кто его подстрелил.
– Давайте.
Незамеченные немцами, мы подняли на руки Игоря, спустились с холма и, словно лоси в пору гона, снося все на своем пути, понеслись к лагерю.
* * *
В лагере нас встретила непривычная тишина. Мы дотащили Игоря к тенту, под которым Док уже разложил свои инструменты.
– Серег, тут такое дело… – начал было я, но повелительный взмах руки нашего врача показал, что в данный момент это лишнее.
– Ну, докладывайте, – встретил нас с Люком командир.
– Саш, а что со «Скорой»?
– Аварийный канал пустой. Я Казачину еще двадцать минут назад гонцом к базовому лагерю послал.
Изпод медицинского тента донесся громкий крик, полный боли. Лицо Фермера перекосила кривая гримаса:
– Куда его?
– В живот навылет.
– Дробь?
– Нет. Из пулемета.
Брови Саши взлетели вверх.
– Да, командир. Из «эмгача», – подтвердил мои слова Люк. – Мы вначале подумали, что это реконструкторы или киношники, но они у нас на глазах машину расстреляли. Мы заныкались на всякий случай, а Игорь на дорогу вылез и к ним пошел… – Было видно, что Люку тяжело рассказывать, и я продолжил за него:
– У Пака рации не было. Я и забыл, что он ее не взял. Пока прочухались и собрались его позвать… Короче, одна очередь – и все.
– Да откуда здесь пулеметчики эти сраные?! – загрохотал Фермер. – Да я этим бульбашам!
– Командир, это были немцы.
– Какие такие немцы?
– Обыкновенные. Фашистские. Вермахт.
– Что?
– Можешь мне верить или не верить, но похоже, что мы провалились во времени
– Но это же фантастика какаято!
Слово взял Люк:
– Насчет провалов во времени я не уверен, я в этом не Копенгаген. Но стволы у них не игрушечные, уж можешь мне поверить!
К нам подошел Док, вытиравший окровавленные руки спиртовыми салфетками:
– Короче, так, парни, если мы его не доставим в больницу в течение часа, то Паку кирдык. Как врач говорю. Все, что я мог сделать, я сделал, но его надо оперировать. А я не имею права делать операцию в таких условиях.
Фермер задумчиво почесал затылок, посмотрел на Дока. Потом – на нас с Люком… Но сказать ничего не успел, поскольку заголосила его рация, которую он в лагере использовал без гарнитуры:
– Казачина вызывает Фермера. Дядя Саша, ответь!
– Фермер в канале, слушаю тебя.
– Дядя Саша! – Голос Ивана, слегка искаженный динамиком, был взволнован. – Дядя Саша, базы нет. Как понял, базы нет!
– Спокойней, Ваня, а что есть?
– Ничего нет. Ни плаца, ни асфальтовых дорожек, ни палаток. Дот, у которого вчера знамя поднимали, помнишь?
– Да.
– У меня такое ощущение, что его вчера только взорвали. И… – тут из динамика послышался всхлип, – я туда заглянул… А там мертвые… Наши, красноармейцы!
– Понял тебя, Ваня. Давай. Сопли подбери и возвращайся. Да иди аккуратнее, не напорись, смотри, ни на кого. Отбой.
– Саш, – глядя ему в глаза, начал я, – собери всех…
Когда ребята расселись вокруг нас, я обвел друзей взглядом и, глубоко вздохнув, начал:
– Вы, конечно, можете меня положить на вязки и колоть галоперидолом, но, похоже, мы провалились во времени. В сорок первый год.
Все в недоумении уставились на меня, а Док пробормотал:
– Это как в той книжке, что ты мне давал? Как ее – «Пытки и разврат»?
Шутка повисла в воздухе…
– «Попытка возврата», – поправил Дока интеллигентный Тотен.
– Тох, а ты грибов никаких не ел? – участливо поинтересовался Бродяга.
– Короче! – я повысил голос. – Там, на дороге, причем, прошу отметить, грунтовой, а не асфальтированной, тусуются два отделения немцев. С ног до головы одетых в такой антиквариат, что любой из «22го полка» [6] продаст за него последнюю почку. И эти самые «реконструкторы» у меня на глазах расстреляли из пулеметов нашу, советскую полуторку. И Игоря ранили. Да и за лесом я слышал канонаду.
6
«22й Пехотный полк» – самый крупный в России клуб исторической реконструкции, занимающийся вермахтом.