Переиграть войну! В «котле» времени.
Шрифт:
«Хм, а резвый гэбэшник-то!» - подумал я, - «хорошо, что я еще, когда его на носилки клали, кобуру отжал и себе на пояс повесил, а то этот мог спросонья и от контузии по нам начать стрелять».
– Вы у своих, - мне пришлось говорить максимально успокаивающим тоном, - мы идем к лагерю партизан. Вот немного шоколада и воды - подкрепитесь.
Я встал, и жестом позвал за собой сержанта, который, не послушав меня, уже съел свою порцию. Отойдя метров на пять, я сел под куст орешника, и рукой указал на землю рядом с собой:
– Присаживайтесь,
– Да, слушаю вас, товарищ старший лейтенант - ответил тот, садясь рядом.
– Вас как зовут?
– Сержант Юрин.
– А по имени?
– Коля… то есть Николай.
– А я - Окунев Антон.
– Очень приятно, товарищ старший лейтенант госбезопасности.
– Николай, ты что? Мы же познакомились. Обращайся по имени, сейчас можно.
– Слушаюсь
– А скажи ка мне, Коля, вы с лейтенантом всю дорогу шли?
– Нет, только в сарае встретились. Два дня назад.
– А откуда знаешь, что он из Ломжи?
– Он сам сказал. И удостоверение показывал. Он из особого отдела 6-ой кавдивизии, а она в Ломже как раз стояла. А вы что, сомневаетесь?
– Нет, просто интересуюсь. Ладно, хватит лясы точить. Пора идти, а то до темноты не дойдем.
Когда мы сержантом подошли к остальным, я спросил у лейтенанта:
– Товарищ лейтенант, вы сами идти сможете?
Тот утвердительно кивнул головой.
– Ну и отлично. Еще две минуты отдыха, и вперед.
– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а у вас табачку не найдется? А то очень курить хочется, - спросил боец с подбитым глазом.
– Сейчас посмотрю, - уходя в деревню, я оставил Тотену пачку сигарет, ту самую - с обрезанными фильтрами.
Алик все понял на лету, поэтому кинул мне две сигареты. Я протянул одну бойцу:
– Только трофейные есть.
– Ничего, и такие пойдут.
Я, прикурив свою сигарету от спички, вначале хотел отдать коробок окруженцу, но вовремя вспомнил, что надпись «Череповец. ФЭСКО, Россия» на коробке может вызвать ненужные вопросы. Поэтому я протянул ему горящую сигарету, чтобы он прикурил «от ствола».
– Товарищ старший лейтенант, или как вас там?
– внезапно раздался за моей спиной голос. И одновременно щелкнул предохранитель «мосинки».
«Ну, еж твою!» - только и подумал я, покосившись через плечо.
Неугомонный гэбэшник стоял у меня за спиной метрах в двух, а мой ППД висел у меня на плече, и добраться до него не было никакой возможности. Ну, почти никакой.
– В чем дело, лейтенант?
– как можно более спокойно спросил я.
– Предъявите ваши документы!
– Лейтенант, ты совсем на голову больной, или это приступ? Какие на задании в тылу врага документы?
– Я еще раз требую вас предъявить документы. В противном случае я буду вынужден вас арестовать своей властью.
Бойцы недоумевающе смотрели на нас. Тотен, конечно, пришел бы мне на помощь, но он поставил свою винтовку вместе
– Вот скажи мне, лейтенант, а где твоя бдительность была, когда двадцать втрого числа диверсы из «Бранденбурга» командиров стреляли и штабы взрывали.
– Решил я использовать свое «попаданское послезнание».
Тот болезненно скривил лицо, но ничего не ответил. Я же продолжал переть буром:
– Молчишь? А сейчас, когда тебя из дерьма вытащили, решил свою власть и строгость перед бойцами показать? Ну, давай, валяй.
– Я еще раз требую…
– А не пошел бы ты! «Шпалой» сверкаешь, а ума нету!
– Прекратите оскорблять сотрудника госбезопасности! Немедленно предъявите документы!
– Щаз, разбежался об стену - ничего, кроме как тянуть время, аккуратно, кончиками пальцев, вытягивая из кобуры ТТ, мне не оставалось.
– Немедленно положите автомат на землю!
– решил сменить пластинку лейтенант.
«Так, если я начну снимать с плеча ППД, то перестану вытаскивать пистолет. А что, если, скидывая автомат, просто выхватить ТТ, да и завалить этого зануду? Так свой он. Да какой свой? Дятел он назойливый, а не свой».
За спиной раздался какой-то шорох, невнятный возглас и звук глухого удара, как будто ударили деревяшкой об деревяшку. Затем шум падающего тела. Скосив глаза, я увидел, что лейтенант лежит на земле, а над ним, с винтовкой в руке, стоит сержант Коля.
– Сержант, ты что, с дуба рухнул?
– Нет, товарищ старший лейтенант.
– Так что ж ты, старшего по званию - прикладом?
– А, вражина он!
– Да с чего вы взяли, сержант?
– я попытался перейти на официальный тон.
– Что он нам стволом грозил? Да и форма у него - чистая! Вон даже подшива белеет!
«Щелк!» - и кусочки мозаики встали на свои места. Я понял, что же мне показалось странным в том жесте лейтенанта, когда он, якобы, очнулся. Он искал кобуру НА ЖИВОТЕ! Некоторое время назад я помогал ребятам-реконструкторам при съемке документального фильма, точнее, это они снимались в документальном фильме, на который меня наняли, как режиссера. Так вот, я вспомнил, как один из «отцов реконструкции» распекал двух парней за неправильное ношение кобуры. «Ты кто? Офицер Красной Армии или шпион? Ну, так перевесь кобуру на правый бок. Я понимаю, ты немцев реконструируешь, но наши-то носили кобуру на боку, а вот фрицы - на животе».
Вскочив на ноги, я бросился к лейтенанту. «Только бы мы не ошиблись! Только бы он немцем оказался» - стучало у меня в голове. Был один надежный способ проверить мои сомнения. Торопливо обшарив карманы «энкавэдэшника», я нашел удостоверение.
– Тотен, фонарик! Живо!
В ярком свете диодного фонарика я торопливо листал страницы. «Саукстас Герман Янович. Лейтенант. ГУГБ НКВД» - пока все верно. Так, «выдано - 18 октября 1939г.». Проведя пальцем по скрепкам, я облегченно выдохнул.