Переключение передач
Шрифт:
— Прости, — заговорил Лэндон, — я не собирался этого делать. Я правда хотел есть, но ты выглядел так сексуально, что я не удержался. Ты вызываешь привыкание. Мне все время мало.
Слова просочились в душу, устроились как дома, гоняя кровь по венам. Вот бы они были правдой.
— Тогда зачем ты извиняешься? Было… — потрясающе, необыкновенно, превосходно, — круто.
Он выбрал слово «круто»? Серьезно?
— И не говори, — хмыкнул Лэндон. — Идем в душ, а потом приготовим ужин.
Возникло ощущение, что сердце вот-вот вырвется из груди.
—
Лучше, чем хорошо.
Глава 29
— Отпад! Все, я влюбился. Можно я займу свободную комнату?
Лэндон осматривал гараж Брюса, а точнее, мечту, ставшую явью. Здесь стояли три байка: два личных и купленный для ремонта. Помещение походило на мини-мастерскую со всем необходимым для того, чтобы целый день резвиться с байками. Брюс жил в мотоциклетном раю.
— Красота, да? После того как мы с Ником переехали, я закончил гараж и ночевал здесь. Дважды дрочил на запах, инструменты и весь этот металл. В качестве подарка Ник сделал эпоксидный пол.
Всерьез Брюс говорил про дрочку или нет, Лэндона не волновало. Да не будь здесь Брюса, он и сам бы передернул. Восхитительный гараж. Он хотел такой же.
— Без шуток, я переезжаю. Посуда на мне.
— Правда, что ли? — вмешался Род. — Почему я до сих пор не видел, как ты моешь посуду?
Лэндон обнял его за плечи и чмокнул в лоб.
— Я мыл посуду утром.
Он провел у Рода всю неделю. Иной раз, когда мать была дома, Лэндон, закончив работать, заезжал к ней, но после того как Род закрывал магазин, он все равно оказывался у него. Лэндону нравилось спать с ним в одной постели. Нравилось каждую ночь заниматься с ним сексом, смотреть кино, общаться.
— Точно. Придется найти другой повод для жалоб.
— Хочешь перенять у Брюса дурные привычки? — спросил Ник, насмешив всех.
Завершив экскурсию по гаражу, они вернулись в дом.
— Стейки мариновались всю ночь. Чуть позже Брюс выложит их на гриль. Еще я сделал макаронный салат. Надеюсь, сойдет, — оглянулся Ник через плечо.
— Под макаронным салатом он имеет в виду не ту дрянь, которую готовят многие. У Ника свой рецепт. Обалденный, как и все, что он готовит. Странно, что я до сих пор не растолстел. — Брюс сжал плечи Ника. — Вкуснятина. Вам понравится.
— Супер. Я съем все, — отозвался Лэндон.
Задев большим пальцем ткань, он осознал, что по-прежнему обнимал Рода, касался его так же, как трогали бы друг друга Ник с Брюсом. Он никогда не обнимался просто так, зато теперь машинально прикасался к Роду.
Они сидели в гостиной, пока Брюс не объявил, что пора жарить стейки. Все вышли на задний двор. Дворик оказался красивым, с огромной террасой и двумя столами.
— Думаешь, места хватит? — кивнул Лэндон на столы.
— У нас большие семьи.
Ответ напомнил о том, что Брюс рассказывал о сестре Ника. Не верилось, что он забыл спросить. Он хотел поинтересоваться, но сомневался, что это уместно. Если все скверно, ни к чему
— Кстати, как дела на этом фронте? — спросил Род, глядя на Ника с грустной улыбкой.
— Нормально. В начале лета я встречался с Мишель и впервые увидел ее младшего ребенка. Позже я еще несколько раз пытался встретиться, но она постоянно отмазывалась. Что ж, начало положено.
Пока Ник говорил, Брюс напрягся. Ситуация его явно огорчала. Лэндон не представлял, каково это — жить без поддержки семьи. Сердце преисполнилось сочувствием к Нику и Роду, ведь Род тоже не рассказывал обо всем, чего натерпелся.
— Знаю, все наладится, но как же меня это достало. — Брюс сжал руки в кулаки. — Не любите меня. Не общайтесь со мной. Но Ник лучший человек на свете, с ним так не надо. Меня это не устраивает. Тот, кто не хочет проводить с Ником каждую секунду, не знает его так, как я.
В словах улавливалась страсть, они сочились живой любовью. Господи, какие эмоции, какие отношения… Он взглянул на отрешенного Рода, сидевшего на стуле, смотревшего куда-то в пустоту. Лэндон впился в него глазами.
— Все путем, — говорил Ник Брюсу. — Все как-нибудь устаканится. У меня есть ты, и я ни на кого тебя не променяю. Не хочу знаться с теми, кто не видит, насколько ты невероятный и что наша любовь настоящая.
Род пригвоздил Лэндона серьезным взглядом голубых глаз. Он скрывал свои чувства от всего мира. Это заметно. Он смеялся и веселился, а боль прятал глубоко внутри, показывая лишь мельком, как, например, сейчас. Тень горечи мелькнула в радостных глазах; вдруг нестерпимо потянуло стереть из памяти все, что причиняло Роду боль, и оставить лишь счастье. Хотелось оберегать его, заботиться о нем, хотелось, чтобы Род делал для него то же самое. Хотелось доказать, что прежние мысли ошибочны. Хотелось показать, что не стоит бояться любви. Хотелось показать, что можно стать счастливым, что вместе они могли быть счастливы.
— Я тебя люблю, — прошептал Брюс.
Слова, как брошенная в озеро галька, создали мелкие волны, слабое эхо, отдававшееся в мыслях, наведшее на вопрос: может, как раз это он и испытывал к Роду?
Но прежде чем он успел что-то сказать или сделать, прежде чем он успел определиться, что сделать или сказать, Род встал, нацепив на лицо притворную улыбку.
— Брюс замечательный. Ник замечательный. У тех, кто этого не видит, проблемы со зрением. О, и я. Я тоже замечательный.
— Эй! А я? Все замечательные, кроме меня?
Он пытался поднять Роду настроение. Позднее он его разговорит.
— Ты ничего, — подмигнул Род.
Как раз «ты ничего» он и хотел услышать.
***
Род уже давно столько не смеялся. Они готовили, ели, трепались, сыграли несколько партий в покер, а сейчас, когда солнце клонилось к закату, он сидел у Лэндона на коленях, болтая с Ником и Брюсом.
— Видел бы ты лицо Ника, когда они впервые пришли в магазин, — рассказывал Род Лэндону.
— Ему не нужны подробности, — сказал Ник, свирепо на него смотря.