Перекрестки сумерек (др. изд.)

Джордан Роберт

Ранд лежал на кровати в сапогах, положив одну ногу на другую поверх покрывала, глядел на прикроватный полог и пытался привести свои мысли в порядок. Он мог не обращать внимания на грозу снаружи, но Мин, уткнувшаяся в его руку, это другое дело. Она не пыталась отвлекать его от мыслей; просто у нее так получалось само собой. Что он будет делать с ней? И с Илэйн, и с Авиендой. Эти двое были лишь неясным ощущением в его голове, на таком расстоянии от Кэймлина. По крайней мере он предполагал, что они все еще в Кэймлине. Предполагать что-либо было опасно, когда дело доходило до этой парочки. Все, что он знал о них на настоящий момент, было общее чувство направления и знание о том, что они живы. Тело Мин, однако, крепко прижималось к его боку, а узы заставляли ее так же трепетать внутри его головы, как она трепетала во плоти. Не

было ли уже слишком поздно, чтобы уберечь Мин от опасности, чтобы уберечь Илэйн и Авиенду от опасности?

Почему ты считаешь, что можешь уберечь кого бы то ни было от опасности?— прошептал Льюс Тэрин в его голове. Мертвый безумец был теперь старым другом. Мы все умрем рано или поздно. Надейся хотя бы, что не ты будешь тем, кто убьет их.Другом, которому он не был рад, но от которого не мог избавиться. Он больше не боялся того, что убьет Мин, или Илэйн, или Авиенду, так же как не боялся, что сойдет с ума. По крайней мере, что станет более сумасшедшим, чем теперь, когда в голове у него бормочет мертвый безумец, а время от времени он видит туманное лицо, которое почти узнавал. Отважится ли он спросить Кадсуане о чем-либо из этого?

Не доверяй никому,пробормотал Льюс Тэрин и неприятно рассмеялся. Включая меня.

Внезапно Мин без предупреждения нанесла ему сильный удар по ребрам, от которого он охнул.

— Ты становишься унылым, овечий пастух, — проворчала она. — Если ты снова начнешь беспокоиться обо мне, клянусь, я… — Мин умела ворчать совершенно по-разному, и это сопровождалось совершенно различными ощущениями, доносящимися по узам. В ее ворчании могло быть легкое раздражение, какое он чувствовал у нее сейчас, на этот раз с примесью беспокойства; иногда в нем мелькало напряжение, словно она с трудом удерживалась, чтобы не откусить ему голову. Было ворчание, которое почти заставляло его рассмеяться над ее легкомыслием, во всяком случае, это было настолько близко к смеху, насколько у него это получалось в последнее время; было гортанное рычание, от которого кровь вскипала у него в жилах, даже не принимая в расчет узы.

— Только давай сейчас без этого, — предупреждающе сказала она, прежде чем он успел шевельнуть рукой, лежавшей у нее на спине, и скатилась с кровати, встав на ноги и оправляя на себе свою вышитую куртку, осуждающе глядя на него. С тех пор как узы соединили их, она еще лучше читала его мысли, а ей и до того это неплохо удавалось. — Что ты собираешься делать с ними, Ранд? И что собирается делать Кадсуане?

Молния вспыхнула за окном, почти затопив свет ламп, и раскат грома сотряс оконные стекла.

— До сих пор мне не удавалось предсказать, что она собирается делать, Мин. Почему сегодня должно быть по-другому?

Толстый пуховый матрас просел под ним, когда он перекинул ноги на одну сторону кровати и сел, глядя на нее. Он чуть было бессознательно не прижал руку к старым ранам у себя в боку, но тут же поймал себя на этом и изменил движение руки, начав застегивать свою куртку. Наполовину исцеленные, но не заживающие окончательно, эти две перекрывающие друг друга раны болели со времен Шадар Логота. Или, возможно, теперь он просто обращал больше внимания на эту боль; они горели лихорадкой, как маленькие печи, занимавшие не большую площадь, чем он мог бы покрыть ладонью. По крайней мере одна из них, как он надеялся, начала заживать с тех пор, как Шадар Логот исчез с лица земли. Может быть, просто прошло еще недостаточно времени, чтобы он почувствовал какую-то разницу. Это был не тот бок, в который ударил кулак Мин, — она всегда была бережна хотя бы с этим, если не с остальной частью его тела, — но Ранду показалось, что ему удалось скрыть от нее эту боль. Не стоило давать ей еще один повод для беспокойства. Забота, отражавшаяся в ее глазах и доносившаяся по узам, должно быть, относилась к Кадсуане. Или к другим.

Усадьба и все окрестные строения теперь были переполнены. Казалось неизбежным, что рано или поздно кто-нибудь попытается использовать Стражей, оставшихся в Кайриэне; их Айз Седай не трубили повсюду, что отправляются искать Возрожденного Дракона, но ни одна из них не делала из этого и особенной тайны. Но, несмотря на это, он никак не ожидал увидеть тех, кто прибыл с ними. Даврам Башир с сотней своих салдэйских

легких конников, которые спешивались под пронизывающим дождем, бормоча ругательства из-за испорченных седел. Более полудюжины Аша'манов в черных куртках, по каким-то соображениям не ставших защищать себя от ливня. Они прибыли вместе с Баширом, однако это выглядело как две отдельные группы людей, между которыми всегда соблюдалась небольшая дистанция и веяло настороженной внимательностью. И одним из Аша'манов был Логайн Аблар. Логайн! Аша'ман с Мечом и Драконом на воротнике! И Башир, и Логайн — оба хотели поговорить с Рандом, но не у всех на виду, и в особенности, как казалось, не в присутствии друг друга. Как бы их прибытие ни было неожиданно, однако не они были самыми удивительными из новоприбывших. Ему казалось, что эти восемь Айз Седай должны быть скорее дружны с Кадсуане, но он мог поклясться, что для нее увидеть большинство из них было не меньшим сюрпризом, чем для него. Что еще более странно, все они, кроме одной, казалось, прибыли с Аша'манами! Не пленницы и, разумеется, не охранницы, но Логайн не захотел объяснять это в присутствии Башира, а Башир отказывался дать Логайну возможность первым поговорить с Рандом наедине. Сейчас все сушили одежду и заселялись в отведенные им комнаты, оставив его пытаться привести мысли в порядок. Насколько это возможно, учитывая то, что рядом была Мин. Что сделаетКадсуане? Что ж, он попытался спросить у нее совета. Однако события опередили их обоих. Решение было принято независимо от того, что думала Кадсуане. Молния снова озарила окна. Молния, по-видимому, была подходящим образом для Кадсуане. Никогда нельзя сказать, куда она ударит.

Аливия прикончит ее,пробормотал Льюс Тэрин. Она поможет нам умереть; она устранит Кадсуане, если ты скажешь ей.

Я не собираюсь убивать ее,подумал в ответ мертвецу Ранд. Я не могу позволить, чтобы она умерла.Льюс Тэрин знал это не хуже него, но тем не менее продолжал ворчать вполголоса. Со времен Шадар Логота он временами казался немного менее безумным. Или, возможно, это Ранд стал немного более безумным, чем прежде. В конце концов, он каждый день разговаривал с мертвецом в своей голове, а это вряд ли было нормально.

— Ты должен сделать хоть что-нибудь, — проговорила Мин, обхватив себя руками. — Аура Логайна по-прежнему говорит о славе, даже сильнее, чем прежде. Возможно, он до сих пор считает себя настоящим Драконом Возрожденным. И есть что-то… темное… в тех образах, что я увидела вокруг лорда Даврама. Если он обратится против тебя или умрет… Я слышала, как один из солдат говорил, что лорд Добрэйн может умереть. Если ты потеряешь хотя бы одного из них, это будет большим ударом. Если потеряешь всех троих, у тебя может уйти год на то, чтобы оправиться.

— Если ты видела это, значит, это случится. Я должен делать то, что могу, Мин, а не волноваться о том, чего не могу.

Она наградила его одним из тех взглядов, которые женщины имеют в большом количестве, словно он пытался спорить с ней.

Кто-то поскребся в дверь, и он повернул голову, а Мин пошевелилась, меняя стойку. Он подозревал, что она вытащила из рукава метательный нож и теперь прячет его у запястья. Эта женщина носит с собой больше ножей, чем Том Меррилин. Или Мэт. Краски взвихрились в его голове, почти сложившись в образ… Чего? Человека на сиденье фургона? В любом случае, это было не то лицо, которое иногда возникало в его мыслях, и вся картина пропала в мгновение ока, без намека на головокружение, обычно сопровождавшее появление того лица.

— Войдите, — произнес Ранд, вставая.

Элза, войдя, раскинула вокруг свои темно-зеленые юбки в элегантном реверансе, ее глаза ярко пылали. Привлекательная и холодно-самодовольная, как кошка, она, казалось, едва замечала Мин. Из всех сестер, принесших ему клятву, Элза была самой преданной. Единственной, кто был ему предан, пожалуй. У других были свои причины клясться ему в верности, свои объяснения, и, разумеется, у Верин и тех сестер, которые нашли его у Колодцев Дюмай, не было другого выбора при встрече лицом к лицу с та'вереном;но Элза, несмотря на внешнюю холодность, казалось, пылала внутри страстным желанием, чтобы он встретил Тармон Гай'дон.