Перекрестки
Шрифт:
Они опять помолчали, глядя на огонь.
— А почему вы не вылечите его? — тихо спросил Тони.
Бабушка ответила так же спокойно:
— Энтони, он же не сломанная игрушка, которую можно починить, не имущество, которое можно обновить. Он человек, живое существо, которое будет существовать вечно. Когда Молли и Тедди решили завести ребенка…
— Тедди?
— Да, Тедди, Тед, Теодор. Бывший приятель Молли, отец Кэбби. Он бросил Молли и своего сына. — Тони сжал губы, выражая свое неодобрение и осуждение, а Бабушка продолжала: —
Больше она ничего не сказала, предоставив Тони размышлять о своих суждениях, о том, как он смотрит на окружающее и окружающих. Результаты размышлений не принесли ему радости. Он видел большую черную тень, давно уже притаившуюся в его душе, и чем больше он старался оправдать себя доводами рассудка, тем больше росла эта тень. Как бы он ни изощрялся в своих попытках оправдаться и как бы ни пытался скрыть их, стремление осудить другого казалось ему самому отвратительным, оно грозило уничтожить все хорошее, что в нем осталось.
Тони почувствовал на своем плече руку; этого было достаточно, чтобы тень начала таять. Лицо Бабушки вплотную прижалось к его лицу, и он стал успокаиваться.
— Осуждать себя тоже не нужно, Энтони. Не время, — мягко произнесла она. — Важно понимать, что в детстве умение судить было необходимо тебе, чтобы выжить. Это помогало и тебе, и твоему брату. Отчасти вы оба сегодня живы именно потому, что трезво оценивали окружающее. Только эта способность постепенно подтачивает силы человека и становится губительной.
— Но я же и сам вижу, насколько безобразно это стремление судить других. Как мне преодолеть его? — спросил Тони чуть ли не умоляюще.
— Преодолеешь, дорогой мой, когда станешь доверять чему-то другому.
Тень померкла, но Тони знал, что она исчезла не окончательно, а притаилась, как грозное чудовище, выжидающее своего часа. Пока его усмирило присутствие этой женщины. То, что поначалу казалось игрой или мимолетным приключением, обернулось настоящей войной, где полем битвы стали его разум и сердце, где нечто старое, ущербное столкнулось с тем, что еще только нарождалось.
Бабушка принесла Тони другой напиток, на этот раз какой-то более земной и крепкий. Он чувствовал, как тепло от питья разливается по всему телу, достигая даже кончиков пальцев на руках и ногах. Колючая волна пробежала по позвоночнику, и Тони удовлетворенно улыбнулся.
— Только не спрашивай, что это и сколько стоит, все равно не скажу, — проворчала Бабушка.
Тони рассмеялся.
— Но мы отвлеклись. Мы говорили о Кэбби, — напомнил он.
— Это подождет, — отрезала индианка. — Тебе пора возвращаться.
— Возвращаться? Внутрь Кэбби?
Она кивнула.
— А тебе не надо сделать кое-что — ну, ты знаешь…
— Квантовый огонь? — улыбнулась она своей широкой сердечной улыбкой. — Но это же просто детская игра, прыжки и ужимки. — Она покрутила бедрами. — Не-а, ничего делать не надо. Но хочу сказать тебе еще кое-что, Энтони: когда ты окажешься в трудном положении и поймешь это, покрутись.
— Покрутиться?
— Ну да, просто покрутись, вот так, — и Бабушка подпрыгнула, слегка крутанувшись, — как в хороводе.
— Покажи-ка еще раз, а то я не запомнил, — съехидничал Тони.
— Нетушки, — ответила та, ухмыльнувшись. — Одного раза вполне достаточно, так что больше не увидишь.
Оба рассмеялись.
— А теперь отправляйся. — Прозвучало почти как приказ.
И Тони отправился.
9
Светопреставление в святилище
Из всего, чего я боюсь, женщина единственная
не причинит мне вреда.
Тони прибыл как раз к концу завтрака. По остаткам на тарелке Кэбби было видно, что он лакомился лепешками с курицей, фасолью и сыром. По довольному виду мальчика можно было заключить, что это одно из его любимых блюд.
— Кэбби, ты можешь минут двадцать поиграть, а потом пойдем в школу. Мэгги встретит тебя после уроков, потому что мне надо пойти к Линдси. А вечером она возьмет тебя в церковь. Не возражаешь?
— Ланна.
— И знаешь что? На ужин Мэгги приготовит цыпленка и даст тебе отделить мясо от костей. Ладно?
Кэбби был в восторге и выставил растопыренную пятерню, чтобы мама хлопнула по ней своей ладонью. Крайне довольный жизнью, мальчик рысью бросился к себе в спальню и закрыл за собой дверь. Вытащив из-под кровати футляр для гитары, он открыл его. Внутри оказалась красная игрушечная гитара и малогабаритный фотоаппарат — на вид дорогой. Удостоверившись, что все на месте, Кэбби закрыл футляр, защелкнул замки и спрятал его снова под кровать. Оглядевшись, он увидел одну из своих любимых книжек с картинками и принялся ее листать. Касаясь пальцем надписей под изображениями животных, он достаточно членораздельно называл их, так что было видно, что он их знает. Но одно из животных он не узнал или просто не мог правильно произнести название — и озадаченно сидел, постукивая пальцем по картинке.
— Ро-со-маха, — выпалил Тони, не подумав, и испуганно замер.
Кэбби тоже замер. Он захлопнул книжку и секунд десять сидел совершенно неподвижно, только взгляд его бегал по комнате в поисках человека, который это произнес. Затем он снова открыл книгу и стал постукивать по картинке.
— Росомаха, — терпеливо повторил Тони. Отступать было поздно.
— Кикмахасс! — взвизгнул Кэбби, прикрыв рот рукой, и принялся раскачиваться взад-вперед.
— Кэбби! — послышался голос матери из соседней комнаты. — Ты забыл, что я тебе говорила об этом слове? Не надо так говорить, ладно?