Перекресток
Шрифт:
— Значит так, уважаемые, — решительно распорядилась Ника. — Всем вместе исповедоваться, как бы, не положено, поэтому предлагаю начать с самого храброго, хотя можно и пропустить вперед даму…
Странная девица, казалось, совсем не слушая блондинку, чуть подпрыгнула и уселась, свесив крепкие спортивные ножки, на деревянные, точеные перила крыльца. А молодой человек замялся, рванулся было вперед, к Инспектору, потом остановился и, опустив глаза в землю, твердо сказал:
— Нам — нужно вместе, мы же с одной планеты, и прибыли сюда вдвоем… сразу…
Слова его больше походили на просьбу, и слегка озадачили
— В таком случае, мы — тоже все вместе, — блондинка кивнула на Антона и Мишеля, — выслушаем вас вместе. Годится такой вариант?
Молодой человек активно закивал, соглашаясь, а вот девица по-прежнему продолжала отрешенно сидеть на перилах, никак фактически не реагируя на слова Инспектора, хотя все присутствующие ощутили её внимание к происходящему и полное понимание ситуации. Загадочная нелегалка, кем бы она ни была, явно не относилась к разряду устаревших биороботов, подобно Игоне.
— Понимаете, она так стесняется, — поспешил оправдать свою спутницу бледнолицый, едва приблизившись к Нике. — Знаете, она же не человек, ну, то есть, человек и генетически, и морфологически, то есть, совсем, как и мы все, но просто…
— Видимо, не все так просто, — перебила его блондинка. — Давайте не будем усложнять и без того нелегкую ситуацию, я совершенно ровно отношусь и к людям, и к иным, кем бы они ни были… зовите свою… э-э-э… подругу и…
— …и давайте пройдем вон туда… — вмешался в разговор Мишель и указал за угол дома. — Там столик и лавки, можно будет присесть и поговорить в обстановке более непринужденной, чем стоя возле машин…
Молодой человек обернулся и сделал своей спутнице какой-то загадочный знак, больше похожий на букву из азбуки для глухонемых, чем за вполне понятный всем разумным приглашающий взмах руки. Все-таки она и в самом деле внимательно следила за происходящим, несмотря на свой внешне отрешенный вид; в ответ на жест бледнолицего женщина быстро спрыгнула с перил и подошла к стоянке, ни на секунду не задержав всю компанию.
А идти было — всего чуть-чуть, десяток шагов, и сразу за стеной, под пышным, наверное, по весне, а теперь совершенно оголенным кустом сирени, стоял небольшой, вкопанный в землю квадратный столик, окруженный простыми деревянными лавочками безо всяких изысков, резьбы и прочих придумок.
Бледнолицый, будто и в самом деле школьник, дождался, пока рассядется за столом «высокая комиссия», и лишь потом пристроился на краешек лавочки сам, причем так, чтобы была возможность в любой момент вскочить… вовсе не для того, чтобы бежать, сломя голову, а просто — отвечать стоя… спутница его села поосновательнее, но, тем не менее, Ника едва ли не физически ощутила и её внутреннюю готовность встать по первому же требованию.
— Знакомьтесь, — попробовала слегка разрядить обстановку блондинка. — Это Мишель, мой поверенный в делах, немножко юрист, бухгалтер и нотариус, но, несмотря на мирные специальности, с ним лучше не ссориться… это Антон Карев — романист, рокер, фрондер и бретер, забияка и гуляка — как видите, целый букет достоинств… Меня зовут — Ника, и больше никаких титулов. В нашей компании все говорят на «ты», если, конечно, не хотят обидеть собеседников.
— А я вас… я тебя не узнал, — мгновенно поправился бледнолицый, обращаясь к Антону. — Госпожу Нику — узнал сразу, правда, не очень-то и поверил, что это она сама… а вот вы… ты, не обижайся, совсем не так выглядишь на фотографиях, особенно, которые на обложках книг печатают…
— Приятно, что меня читают не только местные охламоны, — ответил Карев самодовольно, польщенный, как был бы польщен на его месте любой другой литератор. — А узнавать меня и не надо, что я — звезда какая, как Ника…
Впрочем, пристальный, требовательный взгляд блондинки перебил этот необязательный разговор. Поймав его, молодой человек смутился, будто начал прямо тут, за столом, ковыряться в носу или чистить уши.
— Извините, — сказал он. — Извините, просто я совсем не знаком с известными людьми этой планеты, да и своей не очень… вот и увлекся, это же так интересно… Меня зовут Герд Залов, родился, вырос и почти безвыездно жил на планете двести семь по всеобщему каталогу, гражданин Полярной Республики, или просто — Республики. Полярная она не оттого, что расположена на полюсе, дело в том, что само слово «полюс» у нас означает нечто большее, чем просто географическое или физическое понятие, Полюс — это центр, главное, основное… А это…
Герд с неожиданной нежностью погладил по плечу сидящую рядом с ним девушку, насторожившуюся, будто ощетинившуюся, едва лишь речь зашла о ней.
— Это «зет-восемьсот одиннадцать», но я её так никогда не называю, — продолжил молодой человек, и все невольно обратили внимания, как названная «зетом» с номером из трех цифр девица явно вздрогнула, будто от удара. — Она — Зина, очень прошу вас называть её только так, а про её порядковый индекс я вспомнил только ради правды. Зина — побочный результат генетических, евгенических, биологических экспериментов, проводимых нашим, теперь уже бывшим нашим, закрытым институтом, которые у нас на планете называются «почтовыми ящиками»…
— Да не волнуйтесь вы так — оба, — чуть досадливо, но с пониманием ситуации прокомментировала Ника. — Мы здесь люди простые, темные и даже гоминидами друг друга не величаем. И то, что осталось на вашей планете — там и осталось. Понятно излагаю?.. а то уже сама запуталась от умных слов…
— Да, я уже немножко привык, — согласился Герд. — Вот только Зина…
— Чем больше ты на ней акцентируешь внимание, тем больше не в своей тарелке она себя чувствует, — вмешался в разговор, помогая нелегалу, Антон. — Начинай рассказывать по существу, а ты, Зинок, давай-ка, перестань дуться, как мышь на крупу… спиртное пьешь?.. на вот, хлебни джина, расслабься и успокойся…
Романист протянул девушке извлеченную из кармана заветную флягу и поймал на себе укоризненный взгляд Ники, глаза которой откровенно выговаривали: «Всяких посторонних баб поишь, а мне даже и не догадался предложить, подлец, знаешь, что без спроса сама все возьму, но иногда так хочется, чтобы — предложили…» Антон захотел тут же исправиться, объясниться с блондинкой, но спохватился, что такое объяснение заведет их разговор с нелегалами в неизъяснимые дебри, да и не любит Ника винящихся перед ней, в конце концов, могла бы и сама не постесняться гостей планеты и, как обычно, вытребовать глоточек… поразмыслив вот так, Карев решил промолчать.