Шрифт:
Пролог
Илья Стрельцов, двадцативосьмилетний учёный-этнограф, кандидат наук и преподаватель в университете, бежал по улице, развивая скорость, достойную олимпийских чемпионов. Он не был спортсменом, вообще никогда не любил физкультуру, тело его было развито так, как и положено человеку, всю жизнь проведшему за письменным столом. Так уж получилось, что одни накачивают мускулы, а другие – мозги. Илья относился ко вторым.
Но также верно и то, что в экстремальных условиях человек способен на многое, например, бежать очень быстро, когда на пятки ему наступает смерть. Все, кто был с ним, уже убиты и растерзаны, остался только он. У него есть призрачный шанс успеть к переходу, но для этого нужно бежать очень быстро. Тем более,
А это были именно твари, не животные, не хищники, а чёртовы монстры. Биолог Пашка Старостин, погибший на третий день экспедиции, утверждал, что таких животных просто не может быть, либо эволюция завернула не туда уже в момент выхода на сушу рыб, что маловероятно, либо все они созданы искусственно, методами генной инженерии.
Уже показался за поворотом приметный столб, который они обогнули, когда входили в этот мёртвый город. Тогда они ещё не знали, что он действительно мёртвый и станет таким же для них. Сознание путалось от усталости, голода и потери крови. Уже не было сил проклинать тех, кто отправил их сюда без какой-либо охраны (возможно, там есть дикие звери, но их легко отпугнуть огнём), себя-идиота, позарившегося на большую сумму гонорара (сейчас ведь лето, каникулы, отчего не поработать), дурака Сливкина, главу экспедиции, который не позволил им задать дёру после первых исчезновений (ещё ничего не ясно, вот выясним, что случилось, тогда пойдём и обо всём доложим).
Обогнув столб, он выбежал на другую дорогу. Здесь тоже было покрытие из той самой плитки, состав которой они так и не выяснили. Только ползучие растения своими лианами затянули её гораздо сильнее, так что приходилось смотреть под ноги и бежать вприпрыжку. Скорость от этого упала, а боль в раненой ноге усилилась, заставляя скрипеть зубами.
Преследователи таких проблем не знали. Из окна на втором этаже ближайшего дома выскочила тварь, похожая на обезьяну, только он знал, что это отнюдь не обезьяна. Не бывает таких обезьян. Существо было маленьким, с семилетнего ребёнка, но это не должно было обманывать. Илья теперь прекрасно знал, на что способны подобные «малыши». Их длинные четырёхпалые руки с когтями, да ещё втяжными, как у кошки, способны без особого труда оторвать человеку голову.
При этом, в отличие от других зверей, эти не боялись ни человека, ни громких звуков, ни огня. А оружия у учёных не было. А если бы и было, никто не умел им пользоваться, подобралась группа целиком из пацифистов и белобилетников. А теперь их нет, в том числе и поэтому.
Он бежал всё медленнее. До спасительной точки оставалось чуть меньше километра, но пробежать он их уже не сможет. «Обезьяна» уже настигала, а чуть поодаль из зарослей выбирались её сородичи. Все предвкушали сытный ужин. Людей они съедают чуть меньше, чем целиком, оставляя только самые крупные кости.
Шаг, другой, третий и хилое человеческое тело летит на ковёр из растительности, устилающий дорогу, сбитое небольшим, но таким сильным телом хищника. Когти впились в плечо, подтягивая тело назад, отвратительная морда разинула пасть, чтобы откусить кусок, даже не дожидаясь, пока жертва умрёт. А дальше произошло непредвиденное. Крыса, загнанная в угол, тоже может огрызаться, порой даже успешно. Илья не был крысой, но жить ему хотелось, чертовски хотелось. За поясом у него торчал металлический штырь, который выломал из непонятного механизма кто-то из коллег-учёных. Простой кусок арматуры, сантиметров тридцать длиной и полтора толщиной, с утолщением на одном конце и острием на другом. Этакий гвоздь большого размера. Сделан он был из чего-то вроде титана, был твёрдым, а весил при этом очень мало. Илья, готовясь бежать, просто сунул его за пояс, не понимая даже, зачем. Когда бежал, то просто забыл об этом «оружии», а теперь, когда он кувыркнулся на дороге, штырь, словно сам собой, лёг ему в руку.
Изо всех сил, а было их немного, Илья вогнал железяку прямо в широко распахнутую пасть. Результат не замедлил сказаться. У твари хлынула кровь из горла, большие жёлтые глаза закатились, когтистая лапа рванула назад, выдирая куски мяса, вместе с клочьями куртки. Тварь, неважно, раненая или мёртвая, кубарем откатилась в сторону своих сородичей, словно ища у них поддержки. Те и вправду собрались в кружок, разглядывая непонимающими глазами особь, извивавшуюся на земле и с булькающими звуками выплёвывающую кровь.
Окровавленный учёный воспользовался их замешательством, он встал и на подламывающихся ногах побежал в сторону спасительной точки. Никаких надежд у него не было, бежать быстрее тварей было невозможно. Здоровый и сильный человек проиграет им в беге. Ему и сюда-то добраться удалось только потому, что преследовать его начали далеко не сразу, твари не очень любят охотиться днём. Да ещё Ефим Вайсфельд, инженер, отвлёк их на себя, погибнув в неравной схватке и подарив ему несколько драгоценных минут.
Увы, одной минуты всё же не хватило, до спасения оставалось метров сто, а твари в числе уже семи или восьми особей настигали. Двигались они прыжками, преодолевая по пять-шесть метров. Второй раз так уже не повезёт, да и штырь он выронил там, на дороге.
Надежда умирает последней, поэтому и обессиленный, истекающий кровью учёный, продолжал, отчаянно хрипя и всхлипывая, уже не бежать, а ковылять к спасению. Могло ведь случиться чудо? Допустим, звери передумают его есть. Или будочка перехода вдруг возьмёт, да и приблизится.
Но ничего подобного не происходило, твари приблизились уже метров на двадцать, но тут будка, сваренная из металлических листов, действительно пришла на помощь. Сработал датчик, который был надет на руку каждому участнику экспедиции. Полагая, что, возможно, выбираться придётся, в темноте, о них позаботились, сделав подсветку, которая срабатывала при их приближении. С фонарями явно перестарались.
Было уже довольно темно, твари были охотниками ночными, днём видели плохо, полагаясь больше на слух и обоняние, а вот в сумерках их глаза видели всё. Чувствительность была тем больше, чем темнее вокруг, тем выше чувствительность. Теперь же, когда солнце чужого мира окончательно село за горизонт, чувствительность больших жёлтых глаз была выставлена на максимум. И вот по ним-то и ударил яркий электрический свет нескольких прожекторов.
Ослеплённые хищники, скуля и размахивая лапами, остановились и отпрянули назад. Ослепило и Илью, только тому было глубоко плевать на свои глаза, да и мимо будки промахнуться было сложно. Подразумевалось, что проход будут открывать ежедневно с семи до восьми часов вечера, но была предусмотрена кнопка экстренного открывания, каждое открытие требовало уйму энергии, с той стороны была подведена линия, а здесь стоял мощный конденсатор, достаточный, чтобы открыть переход на двадцать секунд.
Открыв дверь, которая закрывалась только на щеколду, доступную и с той и с этой стороны, он содрал прозрачную пластиковую крышку, закрывающую кнопку экстренного выхода и ударил кулаком по кнопке. Четвёртая стена будки, состоящая из камня, пошла рябью. Взяв разбег с расстояния в полметра, Илья, почему-то спиной вперёд, вдавился в зыбкий камень. Последним, что он увидел в этом мире, была четырёхпалая лапа, просунувшаяся в круглое отверстие и открывающая засов. Стало темно, его словно бы сдавило справа и слева, а потом выплюнуло в наш мир, прямо на руки дежурному. Тот, будучи человеком военным, среагировал быстро и, увидев, в каком состоянии учёный из экспедиции, моментально отволок его к медикам. Здесь, на базе, был отличный медицинский блок, способный поспорить с современной клиникой.