Перекрёсток
Шрифт:
— Ага, и имя ему было Сохатый, — слизеринец разобрал слово. — Веселая кличка, ничего не скажешь… — Малфой захлопнул книгу, вызвав возмущенный возглас у друга:
— Надо запомнить все, чтобы потом искать!
— Никаких искать, ты еще хромаешь-то с трудом, потом меня Гарри Поттер прибьет к стенке платиновыми гвоздями за то, что не уберег его лохматого сына…
— Он такое говорил? — мальчики спрыгнули на пол и медленно пошли по коридору в сторону лестницы. От портрета Полной Дамы потянулись студенты.
— Нет, когда твои родители нагрянули, я притворился
— Джеймс! — их нагнали братья Вейн и Графф. — Может, тебе помочь?
Малфой мысленно простонал — вот она, гриффиндорская выручка, нюхлер вас перевари… Ну, шел спокойно человек, делал вид, что он сильный и здоровый, но нет — кому-то обязательно нужно было напомнить Поттеру о том, что он почти стал калекой… Спасибо хоть преподавателям — они не жалели (по крайней мере, прилюдно) гриффиндорца. И то, что они перенесли матч Слизерин — Гриффиндор на весну, было хорошо, даже справедливо. А то какая же тогда игра?
Мимо прошла Эмма Томас, и Малфой уже по привычке улыбнулся ей, подняв бровь. Девчонка резко отвернулась (уши ее запылали) и еле успела схватиться за перила, чтобы не оступиться.
— Не надо мне помогать, я не калека! — рыкнул Джеймс, зло глядя на однокурсников. — Лучше вон Томас помогите: она, кажется, сейчас с лестницы рухнет…
— Мистер Поттер, вы чего так кричите? — на втором этаже нарисовалась профессор Вектор. Ее сопровождал Флитвик с самым благодушным выражением на лице.
— Простите, профессор, Графф сегодня уши забыл почистить, приходится кричать, — усмехнулся гриффиндорец. Ричард отвернулся, обидевшись, и вместе с Вейнами поспешил в Большой Зал.
— Все шутите, — благодушно заметил Флитвик. — Поторопитесь.
— Ага, сейчас, побежал, — себе под нос пробурчал Джеймс, хромая по ступеням, Скорпиус ответил усмешкой.
К Рождеству весь замок замело снегом, по утрам было невозможно пробиться к теплицам профессора Лонгботтома. Зато внутри Хогвартс с каждым днем становился все наряднее, причем не без некоторой помощи Джеймса и Скорпиуса. На этот раз роль эльфов-домовиков им поручил Слизнорт, что обычно за ним не водилось. Но выдержать истерику Малфоя на одном из последних в семестре занятий, когда профессор Зельеварения объяснял, что корень древних пихт используется только в определенных снадобьях для мужчин, Слизнорт не смог. Тем более, что Джеймс Поттер тут же вылил на голову друга бутылку с водой.
Поэтому двое друзей старательно помогали Филчу и профессорам украшать замок к Рождеству. Очень мальчикам помогал в этом деле Пивз: именно он срывал большинство уже повешенных в другом крыле веток омелы и мишуру, забрасывал навозными бомбами наряженные к празднику доспехи и просто мешался под ногами и так сердитого завхоза, норовя вывалить на голову Филча где-то набранного навоза гиппогрифов.
Джеймс и Скорпиус старались не отставать от полтергейста: под их руководством доспехи начинали вместо рождественских гимнов петь похоронные плачи или частушки. У Филча случился приступ эпилепсии, когда он, проходя по второму этажу, услышал трескучий напев рыцаря века так пятнадцатого:
У Фауста мешок пропал, Забитый галеонами, А Филч по замку щеголял Златыми панталонами…В общем, помощи от наказанных мальчиков было не много, поэтому Фауст, сначала погорячившийся послать друзей на помощь профессорам в Большой Зал, тут же передумал, отослав их прочь. И весь день они просидели в комнате за гобеленом на третьем этаже, решая, что же будут делать на каникулах. Половина школьников еще днем уехала домой, а старшекурсники готовились к завтрашнему Рождественскому балу, который и у двух третьекурсников, решивших остаться на каникулах в школе, вызывал массу эмоций.
Именно поэтому в день бала двое мальчиков вели себя очень тихо, почти не попадались на глаза преподавателям и старостам, сидя в любимой нише на седьмом этаже и ожидая, когда же все удалятся праздновать в Большой Зал.
К семи часам у Башни Гриффиндора по какой-то глупой традиции стали скапливаться студенты, чтобы встретить своих дам прямо здесь, и мальчики поплелись прочь, немного посмеиваясь над праздничными мантиями старшекурсников.
— Бред какой-то, все будто с ума посходили, — бурчал Джеймс, глядя, как мимо проходит пара с Рейвенкло. Потом он остановился, оглянувшись к Скорпиусу:- У меня галлюцинации?
— К сожалению, нет, Поттер, — усмехнулся Малфой, провожая взглядом Конни Бэгшот, которая нежно держала за руку какого-то рейвенкловца и что-то шептала на ухо. — Говорил тебе, что тут ничего не светит…
— Типа тебе светит с той слизеринкой, — отмахнулся Джеймс, сворачивая к комнате за гобеленом на третьем этаже.
— Это ты о ком?
— О той девчонке с четвертого курса, которой ты вчера весь ужин глазки строил и подмигивал. Она чуть соком не подавилась, — гриффиндорец уселся на любимое место в углу, зажигая свечи.
— Ну, и дурак ты, Поттер, — хмыкнул Скорпиус, тоже садясь. — Это всего лишь опыт, эксперимент…
Джеймс удивленно уставился на друга, потом нахмурился, вспоминая.
— Так, погоди-ка… Ты мне обещал о каких-то неоконченных экспериментах рассказать…
— Ну, считай, что не только рассказал, но и показал…
— Погоди, Малфой: ты соблазняешь девчонок, подмигивая и улыбаясь?
— Я не соблазняю, — лениво поправил друга Скорпиус, — а оттачиваю мастерство. Ну, приемы, маленькие уловки…