Перекрёсток
Шрифт:
Еще три резиновые жабы вылетели с книжной полки (уронив пару книг), из-под парты Мильтона и Пуарэ и из-под стола самого Фауста. Малфою казалось, что еще пара таких игрушек — и в Хогвартсе пройдут похороны.
— По-вашему, это смешно? — прошипел Фауст, оглядывая притихший класс. — К экзамену, значит, готовиться вам не нужно?
— Простите, профессор, но ведь… — робко начал Графф, подняв руку. — Возможно, это было сделано кем-то до нас, до нашего занятия.
— И зачем же?
— Я не знаю, сэр, но вполне возможно,
Фауст испытывающе смотрел на гриффиндорца и, казалось, уже смягчался (насколько мог смягчиться Фауст), то тут вновь откуда-то из класса раздалось «ква».
— Это урок, или прогулка на болото?! — не выдержал профессор, чуть не топнув ногой. — Акцио жаба!
— Что, лимит на жаб исчерпан? — усмехнулся Малфой, когда на призыв Фауста ничто не откликнулось, лишь громкое «ква» донеслось из-за книжных стеллажей.
— Ну, сколько было, — пожал плечами Джеймс, поигрывая пером. — Думаешь, стоило еще помучить Пуделя?
— Нет, потому что иначе вы бы остались без декана, да и жалко Гретту — как же она без любимого дядюшки? — Скорпиус старательно сдерживал довольную ухмылку, потому что профессор явно искал виноватого, то есть жертву, которая и будет отвечать за легкое развлечение. Быть данной жертвой никто не хотел, тем более двое друзей, которые и так предыдущие две недели провели в библиотеке, отбывая наказание за вырванный из книги листок.
— Ква!
Многим студентам уже было сложно сдерживать смех.
— Открыли учебники, быстро! — Фауст, кажется, принял какое-то решение. — Страница восемьдесят девять, конспектируем. В конце семестра сдать эссе на данную тему длиной не менее двух футов…
— Что?!
По классу пронесся вздох негодования и разочарования: на улице — почти лето, так хотелось забыть об учебе и отдохнуть, но два фута — это недели две в библиотеке в содружестве с книгами.
— Также каждый из вас сдаст мне сочинение, в котором будет два пункта: первый — анти-призывающее заклинание и его применение, второй — жабы и их применение в Зельеварении. Начинайте.
В кабинете повисла ошеломленная тишина.
— Профессор, не наказывайте всех, — вдруг встал со своего места Ричард, вид у него был виноватый. — Это я пошутил с жабами.
— Мистер Графф, ваша готовность пожертвовать собой похвальна, но лучше сядьте и выполняйте задание, — попросил Фауст, развернулся и пошел к своему столу. Студенты покорно открыли учебники и взялись за перья.
Когда прозвучал колокол, Джеймс чуть смущенно улыбнулся Скорпиусу и кивнул на декана. Малфой покачал головой, пытаясь дать понять другу, что все равно их уже ничего не спасет.
— Я должен попытаться, — проговорил Поттер и направился к столу, за которым Фауст что-то писал, даже не взглянув на уходящих учеников. — Профессор…
Фауст поднял глаза:
— Да?
— Это я пошутил с жабами…
В этот момент откуда-то снова донеслось «ква», и Джеймс опустил глаза.
Декан Гриффиндора долго молчал, испытывающе глядя на своего студента, а потом почему-то довольно кивнул:
— Я рад, мистер Поттер, что из наглого первокурсника мы смогли воспитать настоящего гриффиндорца, достойного сына Гарри Поттера.
— Да? — Джеймс удивленно поднял брови.
— Иногда вы, конечно, невыносимо безответственны, но уж с этим ничего не поделать. Сегодня вы совершили достойный поступок — признали свою вину и спасли товарищей. Идите.
— Но, профессор…
— Идите, Поттер.
— А…?
— Еще слово — и вы все-таки получите наказание, — пообещал Фауст.
Джеймс пожал плечами и поспешил в коридор, где его ждал Малфой.
— Почему обошлось без криков и метания молний? — осведомился Скорпиус, глядя на живого и даже не побитого друга. — Увернулся?
— Нет, у Фауста сегодня колики в животе, — фыркнул Поттер, вскидывая на плечо рюкзак. — Пошли, я есть хочу.
— Ну, еще бы… — рассмеялся слизеринец и поспешил за Джеймсом.
Вдвоем они вошли в уже полный Большой Зал. Поттер махнул другу и отправился за свой стол, приветливо кивая гриффиндорцам. С тех пор, как он поймал снитч и факультет четвертый раз подряд взял Кубок по квиддичу, Джеймс был прощен за двести баллов, что с него были сняты в начале года.
— Привет кузинам, — парень уселся между Кэтлин и Шелли, которые заговорщицки что-то (или кого-то) обсуждали.
— Привет, Джим. Где ты взял жаб? — Шарлотта с интересом смотрела на кузена.
— Уже знаете? Вот совиная почта работает! — фыркнул Джеймс, накладывая себе пудинг. — Где Лили?
— Она уже поела, — пожала плечами Кэтлин. — По-моему, она очень спешила, чтобы не застать тут тебя.
Джеймс промолчал, вспоминая, когда в последний раз встречал за столом сестру. Получалось — давно. Вот хитрая лиса…
— Джеймс, как у тебя дела? — Шелли заботливо на него смотрела, и парень даже задумался о том, не прошла ли по школе весть о том, что он смертельно болен. Он поймал быстрый взгляд кузины, брошенный ему за спину, и обернулся.
— Да вполне хорошо, — хмыкнул Джеймс, увидев, как за стол Рейвенкло садятся Виолетта и высокий светловолосый семикурсник, державший ее за руку. Поттер лишь ухмыльнулся, когда поймал взгляд своей бывшей девушки и скосил глаза на ее нового ухажера. Она мягко улыбнулась, кивая. — А разве должно быть как-то не так?
Кажется, сестры расслабились, увидев реакцию кузена, и Джеймс даже рассмеялся. Неужели они думали, что он будет впадать в депрессию или ревновать? Какие глупости! Все равно она его любит, она сама говорила, и именно он, Джеймс Поттер, был самым первым и самым необыкновенным, это Виолетта тоже говорила. А причин ей не верить у него не было.