Перелом
Шрифт:
– Пожалуйста. Может, найду кафе, открытое по воскресеньям, где можно выпить чашку чая. – И с этими словами таксист укатил. Оптимист.
Джилли сообщила мне, что похудела на три фунта и покрасила стены ванной комнаты в бледно-зеленый цвет.
– Пополнил свою коллекцию синяков? – спросила она, критически оглядывая меня с головы до ног.
– Ты очень наблюдательна.
– Старый глупый пень.
– Да.
– Хочешь чаю?
– Нет, благодарю, – вежливо ответил я. – Не стану я пить чай, раз ты даже не желаешь мне посочувствовать.
Она засмеялась.
– Сломанное
– Надеюсь, конец, – небрежно ответил я и рассказал ей, почти ничего не скрывая, то, что со мной приключилось.
– А твой дорогой отец знает?
– Боже упаси, – сказал я.
– Но ведь он все равно узнает, когда Алессандро дисквалифицируют. И тогда поймет, чем он тебе обязан.
– Я не хочу, чтобы он понимал, – ответил я. – Он только станет еще больше меня презирать.
– Хороший у тебя отец.
– Какой есть.
– Об Энсо ты того же мнения?
– Принцип тот же. – Я улыбнулся.
– Ты – псих, Нейл Гриффон. На столь веский аргумент мне нечего было возразить.
– Когда он выходит из больницы? – спросила Джилли.
– Точно не знаю. Надеется скоро встать. Потом неделя-другая физиотерапии, и ему выдадут костыли. Он думает вернуться домой до скачек в дерби.
– А ты что будешь делать?
– Не знаю, – ответил я. – Но у нас есть целые три недели, опасности никакой, так что.., хочешь приехать в Роули Лодж?
– Видишь ли... – сказала она.
Я почувствовал, как на меня наваливается усталость.
– Дело твое.
Нет, что ты. Я приеду в среду., Вернувшись в Ньюмаркет, я, прежде чем войти в дом, обошел манеж. Мирный пейзаж, освещаемый мягким закатным солнцем перед вечерними сумерками. Золотистые кирпичи, теплые на ощупь; распустившиеся цветы на кустах, а за зелеными свежевыкрашенными дверьми шесть миллионов фунтов стерлингов, в полной безопасности уплетающие вечернюю порцию овса. Тишина во всех конюшнях, рысаки-победители в денниках, атмосфера благополучия и вечного спокойствия.
Скоро меня здесь не будет, и память об Энсо и Алессандро канет в Лету. Когда вернется отец, прошедшие три месяца покажутся странным сном. Отец с Этти и Маргарет займутся обыденными делами, а я буду узнавать знакомые клички лошадей в газетных сообщениях.
Я еще не знал, что буду делать. Мне, конечно, очень полюбилась работа тренера, может быть, я решусь открыть свои собственные скаковые конюшни. Я не хочу заниматься антиквариатом и теперь уже совершенно определенно не вернусь к Расселу Арлетти.
Я подошел к Архангелу, которого больше не охраняли агенты, собаки и фотоэлементы. Гнедой жеребец поднял голову от кормушки и вопросительно на меня посмотрел. По нему было видно, что скачки дались ему не слишком легко, но жеребец выглядел здоровым и сильным, и вполне вероятно, он еще принесет своему банкиру победу в дерби.
Вздохнув, я сделал шаг к двери и вдруг услышал, как в конторе зазвонил телефон. Владельцы часто беспокоили меня воскресными вечерами, но на этот раз звонили из больницы.
– Нам очень жаль, – несколько раз повторил голос на другом конце телефонного
– Но он не мог умереть, – растерянно сказал я. – Он прекрасно себя чувствовал сегодня утром. Я был у него сегодня, и он прекрасно себя чувствовал.
– Это случилось сразу же после вашего ухода, – сказали мне. – Через полчаса.
– Но почему? – Смысл сказанного никак не укладывался в моей голове. – У него ведь была сломана нога.., и кость уже срослась.
Может быть, я хочу поговорить с лечащим врачом, спросили меня. Да, хочу.
– Он прекрасно себя чувствовал, когда я уходил, – вызывающе сказал я. – Требовал судно.
– Ах, да. Конечно, – с профессиональным сочувствием произнес высокий мужской голос. – Типичный.., гм-м.., симптом легочной эмболии. Требовал судно.., очень типично. Но не сомневайтесь, мистер Гриффон, ваш отец умер очень быстро. Не мучался. В течение нескольких секунд. Да.
– Что такое, – спросил я, чувствуя нереальность происходящего, – легочная эмболия?
– Сгусток крови, – немедленно ответил он. – Тромб. К сожалению, часто встречается у пожилых людей, надолго прикованных к постели. А перелом вашего отца.., гм-м.., это ужасно, ужасно, но часто встречается.., к сожалению. Смерть из-за угла, как говорится. Но быстро, мистер Гриффон. Очень быстро. Поверьте, мы ничего не могли сделать.
– Я верю.
"Но ведь это невозможно, – подумал я. – Он не мог умереть. Я разговаривал с ним сегодня утром..."
Больница ждет моих указаний, мягко напомнили мне.
Я невнятно пробормотал, что пошлю кого-нибудь из Ньюмаркета. Гробовщика из Ньюмаркета, чтобы он отвез тело домой.
В понедельник я говорил не умолкая. В полиции. В Жокей-клубе. С дюжиной владельцев, которые звонили и спрашивали, что будет с их лошадьми.
Говорил и говорил.
Маргарет справилась с дополнительной нагрузкой так же хладнокровно и спокойно, как решила дело с Сузи и ее подругой. “А подруга Сузи, – сообщила она, – доложила, что Алессандро не выходил из номера с той субботы, когда полиция его туда доставила. Он ничего не ел, ни с кем не разговаривал и всем отвечал, чтобы его оставили в покое. Мама подруги Сузи сказала, что ей это все равно, но так как у Алессандро никогда не было своих денег, а счет оплачен только по субботу, они хотели попросить его освободить помещение”.
– Передайте маме подруги Сузи, что у Алессандро есть деньги в Роули Лодж и что в Швейцарии он будет очень богатым человеком.
– Будет сделано, – ответила Маргарет и тут же позвонила в “Форбэри Инн”.
Этти взяла на себя руководство утренней и вечерней проездкой и заодно отправила несколько лошадей на скачки в Бат. Вместе с лошадьми уехал Вик Янг и, вернувшись, долго ругал ученика, скакавшего вместо Алессандро на Пуллитцере, утверждая, что он не стоит ломаного гроша.
В полиции я рассказал все, что произошло в субботу утром, и ничего более. “Энсо недавно прибыл в Англию, – объяснил я, – и вбил себе в голову, что его сын должен участвовать в скачках на Архангеле”. У них не было причин мне не верить, а я не видел смысла говорить всю правду.