Перелом
Шрифт:
— Ты второй раз употребляешь местоимение «мы». Это особенность речи или что-то иное?
— Мне очень помогает один из сотрудников Бостонского управления судмедэкспертизы.
— Надеюсь, что ты уже поговорил с Лори, — сказала Алексис. — Она согласна, чтобы ты здесь задержался?
— Нельзя сказать, что Лори счастлива, но пока она спокойна.
— Не могу поверить, что завтра ты женишься.
— Так же как и я, — ответил Джек. Он поставил машину напротив пруда, и свет ее фар выхватил из темноты дремлющую стаю каких-то водоплавающих птиц. —
— Рэндольф пригласил двух экспертов: одного из Йельского университета и второго — из Колумбийского. Оба выступали вполне убедительно, и Тони, как ни старался, не удалось сбить их с толку. Как мне кажется, Тони рассчитывал, что Рэндольф вызовет Крэга для повторного допроса, но Рэндольф этого не сделал. Это все. Завтра с утра предстоят итоговые заявления. Рэндольф начинает.
— Что говорит твоя интуиция о возможном исходе процесса? Твои оценки не изменились?
— По правде говоря, не очень. Свидетели защиты были на уровне, но они, увы, чужаки. Поскольку Бостон считается эдакой медицинской Меккой, мнение людей, приехавших издалека, вряд ли могло оказать сильное влияние на присяжных. Эксперты истца произвели на них большее впечатление.
— К сожалению, должен признать, что ты скорее всего права.
— Если случится чудо и ты обнаружишь наличие криминала, Крэг будет спасен.
— Эта мысль меня постоянно преследует. Честно говоря, это главный мотив всех моих действий. Какое у Крэга настроение?
— Подавленное, как обычно. Может быть, даже больше, чем обычно. Я боюсь оставлять его дома одного. Как ты считаешь, когда ты вернешься?
— Просто не знаю, — ответил Джек, чувствуя себя виноватым из-за того, что ему вовсе не хочется возвращаться в дом сестры.
— Посмотри, как он, когда вернешься. Мне страшно не нравится это сочетание алкоголя и снотворного.
— Хорошо. Я это сделаю. Я уже в больнице, и мне надо бежать.
— Чем бы все ни закончилось, я искренне благодарна тебе, Джек. Ты не представляешь, что для меня означала твоя поддержка в эти дни.
— Ты по-прежнему это говоришь, несмотря на то, что я виноват в нападении на твоих девочек?
— Да что ты! Я нисколько тебя в этом не виню.
Они ласково попрощались. Джек закрыл телефон и некоторое время сидел в машине, думая о своих отношениях с сестрой и о том, как они менялись с течением времени. У него стало теплее на душе, потому что между ними поя вилась прежняя близость, несмотря на годы отчуждения — годы, когда он боролся с собственным отчаянием.
На этот раз в отделении негде было яблоку упасть. В комнате ожидания было много людей, и все стулья были заняты. Несколько человек топтались у входа, куда прибывали кареты «скорой помощи». Вечер был теплым и влажным. Почти летним.
Джек встал в очередь в регистратуру вслед за женщиной с больным ребенком на руках. У ребенка был жар, и он смотрел на Джека через плечо матери большими, полными слез глазами. Когда подошла очередь Джека и он уже готов был спросить о докторе Матте Гилберте, тот появился сам. Он бросил на стол заполненную регистрационную форму и посмотрел на Джека.
— А я вас знаю, — сказал он, явно пытаясь припомнить имя.
— Доктор Джек Стэплтон.
— Верно! Нью-йоркский судмедэксперт, заинтересовавшийся неудачной попыткой реанимации.
— Отличная память, — заметил Джек.
— Это главный талант, обретенный мной на медицинском факультете. Чем могу быть вам полезен?
— Мне нужно две минуты вашего внимания. Предпочтительнее в обществе Джорджины О’Киф. Она работает этой ночью?
— Джорджина, как всегда, режиссирует все шоу, — рассмеялась сидящая за стойкой регистрации девушка, а затем серьезно добавила: — Да, она здесь.
— Я знаю, что сейчас не самое удачное время, — сказал Джек. — Но мы эксгумировали тело, и я только что закончил аутопсию. Думаю, вам будет интересно узнать, что мы обнаружили.
— Чрезвычайно интересно, — ответил Матт. — А время не такое уж и неудачное. Дела, конечно, есть, но ничего такого, что требовало бы неотложного вмешательства. Посидите в комнате ожидания, а я поищу Джорджину.
Оставшись один, Джек стал быстро просматривать две страницы записей о пребывании Пейшенс Стэнхоуп в отделении неотложной помощи. Он взял этот документ из общего файла во время разговора с Алексис.
— Рада вас видеть, — бросила Джорджина, вбегая в комнату. Следом за ней вошел Матт. Оба были в белых куртках, наброшенных поверх зеленой рабочей одежды.
— Матт сказал, что вы провели вскрытие. Круто! И что же вы нашли? Раньше мы никогда не сталкивались с этим.
— Самое интересное, что ее сердце оказалось совершенно нормальным. Никаких дегенеративных изменений.
Джорджина подбоченилась, выставив локти вперед, и на ее лице появилась кривоватая улыбка. Девушка была явно разочарована.
— А я-то думала, что вы выдадите нечто потрясающее.
— То, что я сказал, по-своему потрясающий факт. Смерть от сердечного заболевания без какой-либо патологии — явление крайне редкое.
— И вы приехали сюда только для того, чтобы сообщить нам, что ничего не нашли? — изумленно спросила Джорджина и посмотрела на Матта, словно ожидая от того такого же удивления.
— Вообще-то я приехал для того, чтобы спросить не было ли случайной передозировки лекарств или применения не того лекарства, какое нужно.
— Какие лекарства вы имеете в виду? — спросила Джорджина, ее улыбка исчезла — вопрос Джека привел девушку в замешательство.
— Любые, — ответил Джек, — и в первую очередь антитромботические или фибринолитические субстанции. Может быть, вы здесь проводите опыты, связанные с лечением инфаркта? Мне хотелось бы знать. Во всяком случае, в записях об этом нет никаких упоминаний.
Джек передал ей листки, и Джорджина стала читать. Матт сделал то же самое, заглядывая через ее плечо.
— Все, что мы ей давали, здесь отмечено, — сказала Джорджина.