Переломныи? момент
Шрифт:
Боже милостивый, он красив.
Поразительно, несовершенно красив.
Пикассо говорил, что причина, по которой его портреты искажены, почему он рисует глаза по-разному, в том, что все глаза разные. Это не вопрос живописи, это вопрос зрения.
Если уникальность — это красота, то этот человек – произведение искусства.
Пилот рассказывает о взлете, а стюардесса демонстрирует, как пристегнуть ремень безопасности. Ее внимание приковано к парню рядом со мной, как будто
— Полет до Денвера будет неспокойным, — говорит пилот через громкоговоритель.
Я делаю глубокий вдох, достаю телефон и включаю сигнал.
От Мари ничего.
Я снова выключаю его и откидываюсь на подголовник.
Двигатель заводится, раскатистый гул вибрирует во мне.
— Ты часто летаешь на самолетах? — спрашиваю я.
Мой сосед по креслу смотрит в пустоту.
— Этот хороший? Безопасный? — продолжаю я.
Он наклоняется ко мне, чтобы посмотреть в окно.
— У него два крыла.
Самолет начинает разгон по взлетной полосе.
— Я Нова, — успеваю сказать я до того, как самолет взлетает.
Разговор отвлечет меня от нашей ситуации.
Парень в толстовке бросает на меня взгляд, но не отвечает. Он на несколько лет старше меня, вероятно, ему за двадцать пять или чуть за тридцать.
Без имени. Поняла.
— Ты из Денвера? — я давлю на него.
— Нет.
— Я тоже. Я еду на свадьбу.
Он тяжело выдыхает, как будто сопротивление светской беседе — самое благородное занятие и он считает себя рыцарем высшего ордена.
— Работа.
Губы такой идеальной формы, что я бы провела по ним пальцем, если бы не думала, что он укусит меня первым.
Его колени почти достают до противоположной стены, даже с учетом дополнительного пространства для ног, в то время как мои ноги едва касаются пола.
— Строительство? Потому что ты огромный, — продолжаю я, глядя на его лицо. — Высокий, я имею в виду, — добавляю я, когда женщина через проход кашляет. — В других местах не такой огромный.
Его брови поднимаются.
Теперь я смотрю на его руки, сложенные у него на животе. Они большие, загорелые, с длинными пальцами и аккуратными ногтями.
За окном земля уходит все дальше. Я заставляю себя отвести взгляд от окна.
— Я уже много лет избегаю полетов, но моя сестра выходит замуж, и я не хочу ее подвести. На самом деле, я сейчас работаю над своей речью. Хочешь послушать...
— Не хочу.
Мой рот захлопывается.
Если бы Мари была здесь, она бы сказала мне не болтать так много.
Я кладу телефон на колени лицевой стороной вниз и делаю глубокий вдох.
— Прости. Это мои нервы из-за перелета. Я стараюсь не доводить себя до панической атаки. Если мне придется провести весь полет,
Мой сосед по креслу хмурится, изучая меня с новой силой.
Как будто впервые я не просто обуза.
Он протягивает руку, чтобы опустить штору, чтобы я не могла увидеть отсутствие земли воочию.
Паника немного отступает.
Он близко, его лицо в нескольких дюймах от моего.
— Поменяемся местами, — говорит он, прежде чем я успеваю поблагодарить его.
Мое сердце учащенно бьется, когда я тянусь к ремню безопасности.
Мы меняемся местами, и его тело касается моего. Я чуть не спотыкаюсь. Искры танцуют по моим нервным окончаниям.
Он успокаивающе кладет руку мне на талию.
Только это совсем не успокаивает. Это заставляет мой живот трепетать совершенно по-новому.
У него огромные руки, и когда я опускаю взгляд, из-под манжет его толстовки тянутся струйки черных чернил, похожие на пятна древесного угля.
Что за…
Они загадочные, крутые и более чем сексуальные.
Мои бедра сжимаются.
Я не думала о сексе уже несколько недель. Возможно, несколько месяцев. С тех пор как...
Хорошо.
Давайте просто сойдемся на том, что происходит между простынями, никогда не сводило меня с ума.
Но, учитывая его массивное телосложение, сверкающие темные глаза и интригующие секреты, этот мужчина создан для фантазий, о которых я и не подозревала.
Обычно я не высказываю непристойных мыслей о незнакомцах, особенно ворчливых, но я украдкой бросаю еще один взгляд на эти руки, когда он садится, поправляя спортивные штаны на крепких бедрах.
Стюардесса отстегивается от своего кресла и приближается.
— Могу я предложить вам выпить, мистер...
— Текилы? — спрашиваю я с надеждой.
Это притворная храбрость, но я не отступлю.
Мой сосед по креслу поднимает два пальца.
Стюардесса кивает так быстро, что у нее хрустит шея. Думаю, я не единственная, кто замечает, насколько он привлекателен.
Спустя несколько глубоких вдохов она возвращается с напитками.
— За новые приключения, — я поднимаю свой бокал, а затем выпиваю его содержимое залпом, жар обжигает мне горло.
Он наблюдает, прежде чем выпить свой долгим, медленным глотком, его загорелое горло вздрагивает.
Я снова хочу пить.
Текила уже действует, и гул самолета звучит все дальше и менее угрожающе. У алкоголя есть неприятный побочный эффект — он заставляет мою кожу покалывать.
— Тебе нравятся игры? — спрашиваю я. – Мы могли бы сыграть в одну. Две правды и ложь. Я говорю три утверждения...