Перемена мест
Шрифт:
— А что случилось? — переспросил Шура. — Возникли какие-то сложности у кого-то из твоих клиентов?
Сказку про знакомого переводчика Прянику рассказывать было бесполезно. Всех переводчиков в радиусе ста пятидесяти километров он прекрасно знал и сразу бы обнаружил мое вранье. Для Пряника надо было состряпать более правдоподобную версию. Такую полуправду, чтобы она выглядела гораздо убедительней, чем правда.
— Клиент один у меня наклевывается, — ответил я. — Зарубежный. Хочет законтачить с «Меркурием», но боится, не кинут ли его?
— Из какого твой клиент зарубежья, из ближнего или дальнего? — обеспокоенно поинтересовался Пряник. Видимо, он вообразил, будто какой-то неучтенный американец ломанулся на российский издательский рынок без его, Пряникова, посредства.
— Из ближнего, — успокоил я Шуру. — Из Литвы, — на ходу придумал я подходящую страну, за пределами Шуриных амбиций.
Пряник облегченно вздохнул.
— Скажи своему литовцу, чтобы не валял дурака, — проговорил он. — «Меркурий» — это Черный Ящик.
— В каком смысле? — несколько озадаченно спросил я. Иногда Шура обожал выражаться туманно. Чаще всего это случалось именно тогда, когда более конкретный ответ был не слишком-то приятным.
— Да в прямом, в прямом, — нетерпеливо сказал Пряник. — Прямее некуда. Черный Ящик — это значит, что никому непонятно, что там происходит внутри и почему это происходит. Я не имею понятия, кто управляет этим механизмом и по какому алгоритму они работают. Ты видел стенографический отчет заседаний нижней палаты Думы, который они издали?
— Видел, — кивнул я. — Убийственная штука. Так роскошно даже Леонида Ильича не издавали, а уж наших депутатов и подавно. Золотое тиснение, бархат, изысканные гравюры на форзаце. И эта роскошь лежит теперь в каждом втором газетном киоске по оскорбительно низкой цене. То есть они эту штуку издали нарочно в убыток себе.
— Точно, — согласился Пряник. — Потому я их и побаиваюсь. Никогда не поймешь, что они выкинут в следующий раз. Я совсем не исключаю, что «Меркурий» содержится нашей Думой для непонятных мне целей. А может, и Лубянкой — тоже пока непонятно для чего. Или даже «Меркурий» на содержании у этого… арестанта номер 1.
— Кого-кого?
Пряник всплеснул руками:
— Ой, ну не изображай из себя снежного человека, только-только спустившегося с гор! Ты ведь понял, кого я имею в виду. Господина Иринархова, ясное дело. Будущего спикера Всея Руси.
Что за день сегодня, подумал я. С утра три покушения, потом новая клиентка, потом этот крендель с гранатометом… и при этом покоя нет от господина Иринархова! Он мне снится скоро будет, этот Иринархов. Вместе с его роговыми очками и бородой.
— Почему же спикера? — спросил я вяло. — Он покамест даже не депутат. И потом, у нижней палаты уже есть один спикер.
— Прости меня, Яша, — проговорил Пряник. — Ты хороший сыщик, честь тебе и хвала. А за то, что прижучил этого Лебедева — хвала тебе втройне. Но в политике, — Пряник торжественно поднял палец, — в политике ты ни хрена не смыслишь.
— Допустим, — примирительно сказал я. — Дьявол с ним, с твоим Иринарховым. Сидит — так сидит, выйдет — так выйдет. Пусть у его жены и любовницы об этом голова болит. И у тех глупых бабок, которые скупают его дурацкие акции. Мы ведь с тобой, кажется, о «Меркурии» говорили.
— Мы, по-моему, уже все о «Меркурии» сказали, — недовольным тоном протянул Шура. — Пусть твой литовец не суется. Не важно, откуда у них такая крутизна, от Думы или от «ИВЫ». Важно, что связываться с ними небезопасно. А поскольку не знаешь, что от них ждать, то выходит небезопасно втройне. Может, они твоего литовца осыплют долларами. Может, наоборот, прикажут убрать. Тогда тебе еще и придется раскошеливаться на похороны…
— С этим нет проблем, — ответил я. — У меня есть друг в ритуальном предприятии «Норд». Похоронит по льготным расценкам. — Самое удивительное, что слова насчет друга в похоронной конторе были чистой правдой. С Мишкой Алехиным мы росли в одном дворе. Другое дело, что после кончины бабушки у меня пока не было повода воспользоваться услугами его конторы. В «Норде», к слову сказать, работали отличные специалисты и брали на себя все — от оформления необходимых бумажек до погребения на любом из кладбищ столицы. За отдельные деньги «Норд» мог похоронить вас в комфортабельной могиле с телефоном и чуть ли не на Красной площади… Впрочем, мне было отнюдь не к спеху проверять на себе уровень их погребального профессионализма. Я, знаете ли, готов подождать.
— Короче, — подвел итог неприятной теме Пряник, — ты все понял. «Меркурий» — это еще и минное поле. К тому же никто не знает, где рванет и какого типа мины. Проще обойти, если это возможно.
— Ладушки, — проговорил я. — Теперь тебе второй и последний вопросик. Кому в России принадлежат права на издание романов Стивена Макдональда? А?
— Не знаю, не знаю, — хмуро произнес Шура. — Во всяком случае, не литературному агентству «Пряник». Может, конечно, с Макдональдом удача нашему Франкфурту обломилась, но лично я думаю, что он пролетел. Вашингтонский агент этого Стивена — полная бестолочь. Заломил такие бабки, что я плюнул. Думаю, что прав на Макдональда в нашей стране официально ни у кого нет… Пусть теперь из своего Вашингтона, — злорадно добавил он, — сами здешних пиратов ловят. Уже вышел, говорят, у нас один том.
— Я видел, — сообщил я Прянику. — Кстати, именно в издательстве «Меркурий»…
Пряник поежился.
— В таком случае, — проговорил он, — я очень рад, что тогда не выторговал права на Макдональда у того хмыря-агента. Иначе я бы уже распрощался со своими денежками… Может, все-таки Франкфурт права укупил? — с внезапным интересом сказал он. — Это было бы забавно, если бы Франкфурт лопухнулся.
— Забавно, — согласился я, однако не стал говорить о том, что намереваюсь с ходу удовлетворить любопытство на этот счет. Лучше, если Пряник побыстрей забудет мои любопытные вопросики вокруг Макдональда. Впрочем, в умении Шуры забывать то, что необходимо забыть, я мог уже неоднократно убедиться за время нашего с ним сотрудничества. Очень полезное качество. Жаль, что не все мои знакомые — в том числе и Властик Родин — обладают этим свойством.
Я поднялся с места и сделал прощальный жест рукой. Пряник привстал и склонился в прощальном поклоне. Где-то он вычитал, что древние славяне при расставании не обменивались рукопожатиями. Я покидал кабинет, и Прянику пора было снова влезать в свой патриархальный имидж.
— Всего наилучшего, достопочтенный Яков Семеныч, — умильным тоном произнес Пряник. — Будете в наших краях — милости прошу к нашему шалашу. Угощу, чем Бог послал.
— Обязательно, — в тон Прянику сказал я. — К вам не зарастет народная тропа, любезный господин Пряников. Надеюсь, в следующий раз Бог вам пошлет икорку чуток посвежее. Адью!