Шрифт:
Юрий Яковлевич Яковлев
ПЕРЕМЕНА ПОГОДЫ
ПЕРВЫЕ ОТКРЫТИЯ
– Пойдем в лес. На лыжах.
– Погода не лыжная. Посмотри, как метет.
– Ну и пусть метет.
– Наверное, и лыжни не видно.
– Мы проложим новую. Я пойду впереди. Одевайся.
– Может быть, отложим на завтра?
– Я пойду доставать лыжи, а ты одевайся.
– Ладно.
Сын настоял на своем. Он пошел за лыжами, а отец нехотя стал натягивать ботинки. Они были жесткими, холодными и никак не налезали на толстые шерстяные носки.
А сын уже достал лыжи, оделся и стоял рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Готов?
– Как будто.
– Ну, идем, идем...
В такую погоду выйти из тепла на улицу - все равно что окунуться в холодную воду: от резкой перемены температуры захватывает дух и познабливает. Отец жмурил глаза, отворачивался от пронизывающего ветра, и сын настороженно посматривал, боясь, что он раздумает и вернется домой. Но отец уже опустился на колено и прилаживал к ботинку лыжу.
– Тебе помочь?
– Не надо. Очень тугое крепление... выбрали погодку...
– Пошли?
Отец хмурился, а сын терпеливо ждал.
Наконец они двинулись. Мальчик шел впереди. Он прокладывал лыжню, как ледокольный буксир прокладывает во льду фарватер тяжелым судам. Он торопился и делал много лишних движений.
А отец, пока не разогрелась кровь и не прошла одышка, тяжело переваливался с одной лыжи на другую.
– Ничего, что метет!
– через плечо крикнул сын.
– Так даже интереснее.
Отец ничего не ответил. Он берег дыхание. Метель била с правой стороны, и от ее ледяного прикосновения немел подбородок. И надо было в такую погоду тащиться в лес!
Отец скользил на лыжах опустив голову, чтобы защитить лицо от колючей холодной пыли. Он видел только две блестящие полоски - две лыжни, проложенные сыном. А когда время от времени распрямлялся, то перед его глазами возникала вытянутая, слегка сутулая фигура сына, запорошенная снегом, раскачивающаяся, неутомимая. Казалось, не останови его, и мальчик, не переводя дыхания, пойдет напролом через леса и поля, заваленные сугробами.
Временами, чтобы убедиться, что отец не отстал, сын оглядывался - и тогда из-под ресниц, на которые налипли снежинки, весело сверкали глаза.
Так они дошли до оврага. Сын сделал остановку и дождался отца.
Он сказал:
– Ты здесь не съезжай. Там, левее, есть пологий спуск.
– А ты?
– Я-то съеду здесь.
Отец посмотрел на сына и вспомнил, как совсем недавно, лет пять назад, он учил его ходить на лыжах и выбирал невысокие горки, чтобы мальчик не упал и не расшибся. Тогда сын спорил: "Я не маленький!" - и требовал, чтобы его повели на большую гору.
А сейчас этот малыш вытянулся, над верхней губой появился темный пушок, и он говорит отцу: "Там, левее, есть пологий спуск".
Что же ответить сейчас сыну? "Я не старый?" Или еще чтолибо в этом роде?
Отец про себя усмехнулся, и ему стало весело и покойно от неожиданной опеки сына. Он почувствовал во всем теле легкость, и захотелось непременно съехать с крутой горы. Руки нажали на палки, туловище подалось вперед - и его сразу закружил белый ошеломляющий водоворот снега. Глаза сами зажмурились, руки вытянулись вперед. Он потерял ориентировку и в следующее мгновение уже не мог удержаться на ногах. Упал. И сразу рядом с ним вырос сын.
– Ты ушибся?
– Ничего... Все в порядке.
Он помог отцу подняться и стал отряхивать его варежкой.
– Зачем ты съехал здесь?
– А что?
– Я же говорил: там, левее, спуск пологий... Ну, пойдем дальше.
Отец почувствовал боль в ноге, на которую упал. Но он не хотел, чтобы сын заметил это, и торопливо сказал:
– Да-да, пошли. Иди вперед.
Сын легко сдвинулся с места, словно его подхватило ветром, и заработал руками, часто, размашисто, как крыльями, и казалось, что сейчас если возьмет он хороший разгон, то оторвется от земли и полетит над темными островерхими елками.
Отец осторожно переносил центр тяжести на здоровую ногу и не столько отталкивался палками, сколько опирался на них. Двигаться ему было больно и неловко. Метель улеглась. Белая ледяная кисея запуталась в стволах деревьев и в прутьях кустарника. Ветер уже не сдувал с еловых лап белую накипь снега. В лесу наступил покой.
Может быть, и в самом деле надо было податься левее, где пологий спуск? Отец подумал об этом и рассердился на себя и на сына, который легко, будто избавившись от веса, скользит по снегу и безразличен к тому, как там сзади ковыляет отец.
Мальчик словно прочитал его мысли и остановился. И, не оглядываясь, сказал:
– Послушай.
Отец остановился и прислушался.
– Ты слышишь?
Отец покачал головой. Он не слышал ничего, кроме ударов собственного сердца.
– Развяжи тесемку у шапки, - посоветовал мальчик.
Отец снял перчатки и послушно развязал тесемки.
И вдруг его слух наполнился торопливым перезвоном множества маленьких колокольчиков. Они звонили на все лады, заглушая шорох ветра и удары сердца.
– Где это?
– На елке.
Отец прищурился и стал разглядывать высокую пирамидальную ель, перед которой стоял сын. Он увидел -в ветвях множество маленьких юрких птичек, которые перескакивали с ветки на ветку и при этом выводили короткие тонкие трели, похожие на звон колокольчиков.
– Это птенцы, - сказал сын.
– Ты не помнишь, как они называются?
Отец покачал головой.
– Серые гаички. Пойдем.
– Пойдем.
Отец уже не завязывал тесемки и все прислушивался, не попадется ли еще одна такая елка. Но елки, стоявшие вдоль тропинки, были запорошенными и беззвучными. И болело колено. Он двигался опустив голову, стараясь больше скользить на здоровой ноге.