Перемените обстановку
Шрифт:
— Попытка не пытка. — Я покончил с остатками суфле.
— Ларри, посмотри завтра, что можно сделать. Я уверен, у тебя получится.
— Сидни щелкнул пальцами, подзывая официанта, и заказал кофе. — Послушай, я вот что сделаю… добудь колье за семьсот пятьдесят тысяч и я дам тебе два процента. Справедливей некуда, согласен?
— И оплатишь билет на самолет до Гонконга и все расходы, — сказал я, зная что никакого Гонконга не будет.
— Естественно, дорогой.
— Терри знает о миссис Плессингтон?
— Не упоминай об этом скверном
— Это к делу не относится… знает он или нет?
— Конечно, нет!
— Ты уверен? Миссис Плессингтон приходила к тебе. Разве он не поинтересовался, что ей нужно?
— Мы даже не разговариваем!
— Он не мог подслушать? — Мысль о Терри заставляла меня нервничать. Он слишком хорошо разбирался в бриллиантах, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности.
— Нет… нет! Когда приходила миссис Плессингтон, он был занят с клиентом.
— Слушай, Сидни, он не должен ничего знать. Собственно, никто не должен знать, а то пронюхает Том. Строго говоря, сделка должна проходить через фирму. У Тома будут все причины для недовольства, если он узнает про нашу затею.
Сидни опять тревожно заерзал. Он знал это не хуже меня.
— Если я куплю колье на свои деньги, — сказал он несколько вызывающе, Том будет здесь ни при чем.
— Но миссис Плессингтон — клиент фирмы, — указал я.
Я хотел внушить ему чувство вины. — Слушай-ка, Сидни, чтобы фирма осталась в стороне, тебе лучше работать над эскизом дома, а не в офисе. Если я достану колье, его тоже лучше держать дома.
Ему неоткуда было знать, что это условие существенно для моего плана.
Он не колебался.
— Да… все остается строго между нами. — Он с доверием посмотрел на меня. — Ты поможешь с ожерельем, Ларри?
Ну и нахал, черт его подери, подумал я. Ведь знает, что без меня не сможет ни сделать ожерелье, ни уговорить миссис Плессингтон расстаться с колье за такую возмутительную цену, и тем не менее, собираясь получить большой куш и выкинуть Тома из сделки, он предлагает мне жалкие два процента.
— Ты знаешь, на меня можно положиться, — ответил я.
Во время полета в аэротакси, обдумывая как украсть колье без риска, я испытывал угрызения совести из-за Сидни, потому что в случае успешного выполнения моего плана, ему предстояло понести ущерб, но теперь, когда он показал свою алчность, упреки совести затихли.
Скажи он мне: «Слушай, Ларри, давай поделим поровну. Ты берешь на себя всю работу, а я предоставляю капитал», и я отказался бы от своей затеи, но раз он проявил себя таким проклятым жадюгой и эгоистом, предложив мне только два процента, я, не сходя с места, решил осуществить план. Ему наплевать на миссис Плессингтон, так чего мне беспокоиться о нем?
Сцену, которую устроила мне миссис Плессингтон, лучше забыть. Она не назвала Сидни вором прямо, но это подразумевалось. Она плакала и заламывала свои толстые руки. Она неистово металась по просторной комнате, выставляя себя в самом нелепом виде. Она обвинила меня во лжи, напомнив, как я уверял ее, будто ее бриллианты никогда не потеряют ценности. На это я возражал, что колье придется разобрать и, если она подождет с год или около этого, я обеспечу ей не менее полутора миллионов за камни и платину, но поскольку она требует деньги сразу. Сидни не может предложить ей больше.
Наконец, она утихомирилась. Что ни говори, на три четверти миллиона долларов не начихаешь, особенно если теряешь не свои деньги. До сих пор ей не приходило в голову, что попытка продать колье в его теперешнем виде неизбежно приведет к огласке, и это соображение в конце концов укротило ее.
Она сказала, что примет чек, выписанный Сидни, который я держал наготове, но добавила, что никогда больше не будет иметь дела с фирмой «Люм и Фремлин».
Я сделал несколько приличествующих случаю тактичных замечаний, хотя мне было наплевать на это.
И тут она выкинула нечто настолько неожиданное, что я на какой-то момент онемел.
— Вы должны, по крайней мере, отдать мне стеклянное колье, — сказала она.
— Хоть это вы обязаны сделать! Если муж захочет взглянуть на колье, я смогу показать ему имитацию. Он не заметит разницы.
Она, естественно, не знала, что стеклянное колье было осью, на которой вращался мой план. Загрести два миллиона долларов без него — мой план просто переставал существовать.
Пять лет назад, после того как Сидни доставил настоящее колье миссис Плессингтон, он спросил у меня про стеклянный макет. В Сидни была жилка скупости, и он терпеть не мог лишних трат. Я сказал, что он в сейфе, а что?
Он спросил, нельзя ли вернуть это Чану в обмен на кредит… тысячи три долларов? Зачем нам стеклянная копия?
Я гордился им как своим творением. В то время мне повезло на бирже и я чувствовал себя богачом. Я сказал, что верну копию Чану и спрошу, сколько он за нее предложит, но сделал иначе. Я сохранил колье в качестве сувенира.
Когда Сидни спросил про него, я сказал, что Чан заплатил лишь две тысячи пятьсот, и дал ему свой личный чек.
И вот теперь миссис Плессингтон требовала копию.
Справившись с секундной растерянностью, я сказал, что ее сломали и использовали камни для других макетов.
Услышав такие слова, она едва не лопнула и принялась настаивать, чтобы мы немедленно изготовили для нее новую копию. Я обещал все устроить, но просил учесть, что на это потребуется не менее трех месяцев. Ей пришлось удовлетвориться этим.
Мы вместе отправились в банк в ее «роллс-ройсе» и она забрала колье из хранилища. Оно лежало в шикарном кожаном футляре, обитом внутри черным бархатом. Я не видел колье уже года четыре. От его красоты у меня захватило дух. Я подал ей чек, а она мне колье.