Перемены. Адская работенка
Шрифт:
– Мёрфи, – проговорила Джорджия. – М-Мёрфи.
Я поспешила к ней:
– Я здесь. Вы ранены?
Она покачала головой:
– Н-нет… С-слушайте. – Она подняла голову, чтобы встретиться со мной взглядом, шея у нее тряслась, как у паралитика. – Слушайте!
Щелчки. Хлопки. Один раз – долгое угрожающее рычание. Шипящий звук пролетевшего в воздухе ежа, резкое «понг» его удара о наружную металлическую стену.
– Охранники, – сказала Джорджия. – Гидролокатор.
Секунду я тупо смотрела на нее, а потом до меня дошло. Щелчки и хлопки звучали для меня знакомо, потому что я уже слышала их – или что-то очень похожее – от
Я швырнула факел на пол, подальше от Джорджии, и начала свинчивать глушитель с П-90.
– Уилл! Марси! – крикнула я, не сумев сдержать рычание в голосе. – Они сейчас ослепнут!
Затем я нацелила ружье вверх и в сторону под таким углом, словно намеревалась стрелять в близлежащее озеро, перещелкнула переключатель на одиночный огонь и принялась методично нажимать на крючок. Второй магазин был заряжен не дозвуковыми, а самыми обыкновенными патронами, и без глушителя, который гасил взрыв пороха, сверхзвуковые пули грохотали вовсю. Вспышки из ствола освещали всю внутренность склада белыми молниями. В моих выстрелах не было никакого ритма, вообще никакой системы. Я понятия не имела, как работает гидролокатор в биологических организмах, но я ходила за компанию с племянничками в кинотеатр на фильм «Сорвиголова», и, похоже, ритмичные звуки создавали более упорядоченное изображение, чем случайные всплески шума.
Расстреливая таким способом магазин с пятью десятками патронов, я почти слышала насмешечки Дрездена, его голос, хмельной от адреналина, слова, слетающие с губ, искривленных в маниакальной ухмылке, – те слова, что уже слышала несколько раз прежде: «Мёрф, когда ты для разработки тактического плана обращаешься к концепции фильма, в спецэффекты которого вгрохали миллионы долларов, думаю, можно с уверенностью считать это показателем того, что ты сильно не в себе».
Но когда из моей пушки вылетела последняя пуля, я услышала, как вопит от боли один из водолазочных, – он издал резко оборвавшийся жуткий крик. А потом склад вновь погрузился в тишину – для того лишь, чтобы снова наполниться еще одной устойчивой серией ритмичных щелчков.
И на сей раз они определенно становились ближе.
Я отстегнула П-90 и отложила в сторону. Для этой пушки у меня было только два магазина. Но «ЗИГ» привычно, как старый друг, лег мне в ладонь, и я стала перемещаться подальше от Джорджии и других узников, кружа позади пустых клеток, предназначавшихся для Уилла и Марси. Я едва не вскрикнула, споткнувшись о труп, и обнаружила еще одного водолазочного, лежавшего в луже вязкой крови, – наверное, это был второй нехороший парень, о котором позаботились Уилл и Марси.
Какой-то инстинкт предупредил меня об опасности, и я распласталась на полу. Надо мной пронесся очередной снаряд из морского ежа; второй ударился о стенку пустой клетки и врезался в ее пол, прожигая кислотой сталь. Затем последовал третий, со свистом пролетевший в сторону от меня.
Волк начал визжать в агонии – ужасно, ужасно пронзительный, нарастающий крик.
Никто просто-напросто проделал тот же самый трюк, что и я, – стреляя в меня, он выманил одного из своих противников на открытое пространство, а потом развернулся и выстрелил в самый неожиданный момент. Уилл или Марси только что заплатили страшную цену за свое вмешательство.
Я с яростным воплем вскочила на колени и запустила сигнальный факел. Он взметнулся высоко в воздух, вращаясь и разбрасывая по всему складу красные блики. Я увидела перед собой массивную черную фигуру, разворачивающуюся, снова нацеливающую на меня дуло своего метательного артиллерийского орудия.
«ЗИГ» был быстрее.
Я уже приняла стойку Уивера и быстро, четко и отработанно сделала один за другим три выстрела, целясь только в верхнюю часть туловища, чтобы исключить всякую возможность задеть кого-нибудь из волков. Я знала, что как минимум одна из пуль попала в Никто. Факел, все еще сверкая, приземлился на пол. Я увидела огромный темный силуэт, извивающийся в агонии, а потом услышала, как он испустил прерывистый хрип. Он отодвинулся от факела и скрылся из поля зрения. Мгновение спустя я увидела волка, метнувшегося сквозь сноп алого света, и снова стала стрелять из «ЗИГа». Я выпускала пули почти так же, как до того из П-90, надеясь ослепить Никто, пока его атакует волк.
Магазин опустел через несколько секунд, а ведь я не собиралась так много стрелять. Возбуждение битвы мешало сохранять здравомыслие. Я извлекла пустой магазин, заменила его новым и, выудив из разгрузочного жилета второй факел, с шипением активировала его, двинувшись вперед с пушкой наготове.
Я слышала, как Никто борется с волком. Слышала его голос, исходивший из огромной груди, яростное басистое рычание, столь же злобное и звериное, как рык сражающегося с ним волка. Воспользовавшись звуком как указателем, я ринулась вперед. Другой волк по-прежнему визжал в агонии, и крики его постепенно менялись, делаясь все более и более человеческими.
Алый свет факела упал на Никто и волчью версию Уилла как раз тогда, когда Никто швырнул волка на бетонный пол с силой, сокрушающей кости. Уилл взвыл от боли, кости затрещали и хрустнули – однако ему удалось сохранить достаточно сознания, чтобы откатиться с дороги, пока Никто не опустил ему на голову свою гигантскую ножищу.
Я принялась всаживать пули в грудь Никто с дистанции около пятнадцати футов.
Я стреляла с одной руки, на адреналиновом подъеме. Не лучшее состояние для меткой стрельбы. Но я и не пыталась целиться точно – это была стрельба на инстинкте, меткость, которая приходит лишь с бесконечными часами практики, с тысячами и тысячами пуль, выпущенных на полигоне. Чтобы добиться этого, надо много работать.
Я работала.
Я использовала девятимиллиметровое оружие. Для настоящего боя это маленькие пули, почти на грани – а Никто находился на противоположном конце боевой вселенной. Он повернулся ко мне, и я увидела, что у него больше нет метательной трубки, – точнее, у него нет двух пальцев на той руке, которой он держал ее. Кто-то из волков, видимо, уже попытался перегрызть ему глотку и разорвал тонкую ткань водолазочного ворота – и, когда он бросился на меня, я увидела, как раздвинулись его жабры.
Пули летели четко ему в торс. Я целилась в сердце, которое, как мало кто понимает, располагается довольно низко в груди, на пару дюймов ниже левого соска. И каждый мой выстрел попадал в цель – шесть, семь, восемь…
Атакующему требуются порядка двух секунд, чтобы преодолеть расстояние в тридцать футов и оказаться в пределах досягаемости для удара ножом или кулаком. Никто находился футов на пять ближе. Восемь попаданий из восьми выстрелов – это была чертовски крутая боевая стрельба.
На сей раз этого оказалось недостаточно.