Перемены. Адская работенка
Шрифт:
– Если мне удастся к тому времени выделить вещество, которым их вырубили. Я не могу прогнозировать, сколько потребуется попыток. Это займет столько времени, сколько займет.
– Он будет недоволен, – сказал Никто.
Его собеседник склонил голову:
– Моя жизнь принадлежит господину. Я сделаю все, что в моих силах, ради служения ему. Если он разочаруется во мне, в его власти забрать мою жизнь.
Никто кивнул:
– Займитесь этим немедленно.
Собеседник повернулся и быстро пошел прочь, унося два маленьких флакончика с ярко-красной
Тем временем доставили пустую клетку. Никто подхватил Марси и поднял к стоявшей наготове клетке. Я беззвучно выругалась. Если позволить, чтобы он запер ее там, целая треть моей команды окажется нейтрализованной и такой же беспомощной, как остальные узники. Но если запустить музыку слишком рано, я рискую потерять фактор внезапности. Хозяин Никто мог появиться в любой момент.
С другой стороны, Никто, похоже, был большой и важной шишкой. Возможно, шипучая личность, с которой я говорила по телефону, передала дела в загребущие руки Никто. А может, я неверно просчитала ситуацию. Что, если первую скрипку играл один из водолазочных, а Никто – на самом деле босс?
Я решилась и прицелилась в голову Никто, чуть ниже кончика носа. П-90 был настроен на автоматический огонь, и хотя я прекрасно умела обращаться с оружием, особенно если оно заряжено дозвуковыми патронами, отдача после первого выстрела будет стремиться сдвинуть ствол выше.
Против обычного человека больше одного выстрела в голову – это уже перебор. Когда простой смертный выступает против сверхъестественного, такого понятия, как перебор, не существует.
Я прижала пушку как следует, сделала глубокий вдох, наполовину выдохнула, затем задержала дыхание и начала плавно давить на спусковой крючок.
Еще мгновение – и я бы выстрелила, но тут в воздухе возникло мерцание, и из него – словно ниоткуда – появился человек.
Я чуть отвела палец, пульс прямо-таки взбесился из-за переизбытка адреналина.
Человек был среднего роста, с землистого цвета кожей и сальными прямыми темными волосами, свисавшими ниже плеч. Губы у него были чрезмерно толстыми, а рот – чрезмерно широким, почти на грани уродства. Его большие глаза были темными, водянистыми и выпученными, а нос – приплюснутым и таким маленьким, каких я еще не видела. Он был полностью голый и весь мокрый, с длинными тощими руками и ногами и очень широкими ладонями. Если бы не волосы, сравнение с лягушкой напрашивалось бы само собой – этакая угрюмая и злобная лягушенция.
Он издал звук, весьма напоминающий приглушенную отрыжку, и его вырвало на пол водой. Кожистые створки у него на шее пару раз открылись и закрылись, извергая фонтаны воды поменьше, пока он наконец не втянул воздух через рот, очевидно заполняя легкие воздухом.
Все водолазочные повернулись лицом к этой твари и пали на колени. Никто, невозмутимо отложив Марси в сторону, отбил земной поклон, распластав ладони на полу и уткнувшись лбом в костяшки пальцев.
– Ну шшшшто, – прошипел вновь прибывший, – досссссссссставила ли дерсссская тварь нашшшшу добычччччччу?
Я
– Да, мой господин, – прогрохотал Никто. – Как и обещала и за нужное время до перехода.
– Ты прихххлопнул эту ссссссучччку?
Никто откачнулся назад и снова поклонился, каким-то образом создавая впечатление, что он кланяется еще ниже.
– Ей хватило ума во время встречи принять все меры предосторожности. Я не мог сделать этого, не привлекая внимания.
Лягушачья Морда – так про себя я назвала этого урода – зашипел:
– Сссс этой сссмертной я разберусссь в ссссследующий расссс. Подобная дерзоссссть недопуссссстима.
– Никак недопустима, мой господин.
– Принессси новые приобретения. Я укрощщщщу их.
– Им дали наркотики, мой господин. Укрощение может им повредить.
Лягушачью Морду это известие, судя по всему, не слишком обеспокоило. Он просто пнул Никто под мышку. Удар оказался более мощным, чем можно было бы ожидать от твари с таким хлипким телосложением. Никто, остававшийся в позе земного поклона, опрокинулся на бок.
– Принессси их.
– Слушаю и повинуюсь, – прохрипел Никто.
С трудом поднявшись, он направился неверной походкой к Уиллу и бросил молодого оборотня на пол рядом с Марси.
– До чего же мерсссские твари эти ссссмертные, – пробормотал Лягушачья Морда. – Он поднял взгляд на сидевшую в клетке Джорджию. – Эта ещщще не сссдалассссь.
– Не сдалась, мой господин, – пролепетал Никто.
– Интересссссно, – протянул Лягушачья Морда, и плотоядная ухмылка расползлась по его широкому рту. – Когда прибудем на мессссто, доссставь ее в мои покои. Посссмотрим, что оссстанется от ее сссилы, когда из ее утробы извлекут икру.
Господи Исусе, какими ж сволочами способны быть мужчины! Даже если они не принадлежат к роду человеческому.
Джорджия вздрогнула. Она подняла голову, очень медленно, как будто ее придавливала огромная тяжесть, – и взгляд, который она обратила на Лягушачью Морду, иначе как убийственным назвать было нельзя.
Лягушачья Морда на это только хихикнул и повернулся лицом к Уиллу и Марси. Он опустил пальцы в мешочек, висевший у него на шее, почти незаметный на фоне шершавой кожи, и извлек оттуда что-то похожее на маленькую морскую ракушку. Затем злобненько покосился на неподвижную Марси и сказал:
– Сссначала сссамка.
Закрыв глаза, он издал низкий горловой звук и стал нараспев произносить слова, которые с пузырями и бульканьем срывались с его жестких, как резина, губ.
«А вот теперь-то я до тебя доберусь», – мысленно проговорила я и навела прицел на его мерзкие резиновые губищи. Я не обладала такими познаниями в магии, как Дрезден, но знала, что любой чародей становится уязвимым, когда призывает силы, как это делал Лягушачья Морда. Для этого требовалась напряженнейшая концентрация. Если я правильно поняла Дрездена, это означало, что Лягушачья Морда должен все свое внимание сосредоточить на заклятии, не оставив ничего для защиты своей землистой шкуры.