Перемещенцы
Шрифт:
— Яр, привел! Чистые, как вы и приказывали. Я их прям из бани вытащил!
В кухню робко вошли и сразу уставились в пол две темноволосые молодые женщины. Следом тихо юркнула еще одна фигуристая тень, оказавшаяся юной особой с большими задорными глазами цвета чая и пухлыми губками. Льняные волосы девушка переплела яркими лентами, и теперь толстые косы лежали на весьма аппетитной груди, притягивая взгляд. Все трое были в длинных холщовых платьях с платками на плечах. Крестьянки без подобострастия поклонились и застыли в ожидании, когда благородный обратит на них внимание. Девушка, смущенно прикрыв
— Идите за мной, дамы.
«Дамы» раскраснелись и захихикали, толкая друг друга локтями. Одна из молодух подмигнула подруге и прошептала одними губами:
— Какой красавчик.
Легко подхватив Сотеки на руки, принц прошел в жилую комнату, отгороженную от кухни цветастой занавеской. Там, у большой кровати суетилась Янька, взбивая и без того пышные подушки. Артуари аккуратно сгрузил брата на мягкую перину, застеленную грубыми, но чистыми простынями.
— Янька, мне нужна еще одна комната.
— Конечно, яр, вот тута, за стеночкой, светличка доней, в ней и постелю. И к раненному яру близко, и кровать там большая. А мы и на кухне поспим. А дони у свояка переночуют, — сразу засуетилась баба, кося взгляд на застывших в ожидании крестьянок.
— Отлично. Тогда иди, помоги мужу, да нагрей бочку воды, помыться хочу.
Янька, кланяясь, шмыгнула в кухню. Артуари обвел взглядом помещение: проход в соседнюю комнату, как и дверь кухни, завешан плотной цветной тканью, у длинной стены кровать, большой стол посредине, вдоль стен широкие скамьи, между маленьких окон громоздился большой открытый буфет. Пару сундуков. Все новое, добротное. На полу шкуры животных и тканые дорожки. На стенах железные подсвечники, каждый на три свечи. Не дворец, но приходится довольствоваться малым.
— Так, теперь с вами, — Артуари повернулся к двум напряженно застывшим крестьянкам, — вы наняты сиделками при раненом, сегодня ночью — обе в постель к моему брату. У него озноб и ваша задача согревать его своими телами. Только согревать, — увидев, что крестьянки испуганно покосились на раненого, уточнил он. — Хотя, многие благородные дамы отдали бы кучу золота, чтобы оказаться на вашем месте. — Он иронично фыркнул. — Днем находиться возле раненого неотлучно, хотите по очереди, хотите вдвоем. Вопросы?
Женщины растерянно уставились на рэквау. Одна из них — остриженная по городской моде, курносая с выразительными серыми глазами в обрамлении темных ресниц, оказалась смелее подруг.
— Благородный яр так мудрено говорит.
— Просто согрейте его. Если будет стонать и просить пить, дадите отвар, который я поставлю на столе. Смотреть за ним, как за собственным ребенком. Выполнять все пожелания. Справитесь — не обижу.
— Дадите по цепню? — несмело спросила сероглазая.
— Сколько стоит золотой?
— Один злот равен двадцати серебреным цепням, а один цепень — это двадцать пять медных феечек или пятьдесят полуфеечек, — ознакомила крестьянка принца с местной финансовой системой.
— Получите по десять!
Молодухи, раскрыв рты, замерли, глядя на Артуари, как на бога. Потаскухи в городе, те, что поприличнее, зарабатывали два цепня за ночь, за три можно было снять комнату с кормежкой на неделю, а за десять цепней можно было сторговать годовалую телочку. Такие деньги крестьяне собирали долго по полуфеечке, складывая в холщовую тряпицу и пряча под чистым бельем в сундуках. Самая ходовая монета была медная, а уж злот и в глаза многие не видели. Обе женщины кинулись целовать принцу руки, но он только брезгливо скривился и кивнул в сторону зашевелившегося Сотеки.
Раненый открыл глаза и столкнулся взглядом с лыбящимся Артуари в окружении симпатичных крестьянок.
— Брат, стоит тебя оставить без присмотра на минуту, как ты умудряешься обзавестись толпой красавиц.
— Сегодня — это твой эскорт, Тень. Девки, приступайте к своим обязанностям. Как ты себя чувствуешь?
— Шас'ха доч! Словно побывал в заднице рассветного. — Досадливо пробормотал Тень.
— Раз ругаешься, значит, жить будешь. В полночь я сделаю настойку на крови…
— На ее крови, что ли? — Сотеки скосил глаза на светловолосую селяночку и попытался улыбнуться, но вместо этого у него получился звериный оскал.
— Возможно, Тень, возможно…Отдыхай. А ты, — Артуари повернулся в сторону застывшей изваянием девушки и окинул ее внимательным изучающим взглядом, от которого она зарделась и опустила глаза. Видимо, яр остался доволен тем, что увидел, потому что одобрительно кивнул, — можешь идти домой, а можешь остаться… прислуживать…
— Так ведь благородному яру прислуживает тетка Янька и подкидыш…
Она лукаво блеснула глазами, теребя кончик косы, прекрасно понимая, какого рода услуги, могут потребоваться молодому и сильному мужчине.
Артуари подошел ближе, тонким изящным пальцем поднял подбородок девушки вверх, иронично заглянул в смеющиеся глаза.
— А что ты сама хочешь, красавица? — вкрадчиво поинтересовался, добавив в голос немного бархатистой хрипотцы.
Когда принц хотел он мог быть чертовски обаятельным.
— Злот!
Нахальные глаза задорно мерцали в ярком свете свечей. Артуари оскалился, демонстрируя ряд острых зубов. Девица ойкнула, прикрыла рот ладошкой.
— Не слишком ли большая цена для обычной селянки? Впрочем, если угодишь — получишь. А сейчас ступай, приготовь мне постель. Жди, я за тобой пришлю, поможешь мне мыться.
Артуари вернулся в кухню. Бледный староста полулежал на лавке, вокруг него хлопотала Янька, прикладывая ко лбу мужа мокрую тряпку, рядом на полу, набычившись, сидел подкидыш, размазывая по лицу слезы пополам с кровью, тонкой струйкой вытекающую из рассеченной губы.
— Отлично, — холодно процедил Артуари, окинув быстрым взглядом компанию, — вот и кровь.
— Яр, — Янька с грохотом бухнулась на колени, чуть не зацепив большой грудью, лохань с грязной водой, — помилуй, благородный яр! — завыла она. — Не убива-а-ай!