Перемирия не будет
Шрифт:
– Что ж, я рада. Но я не удовлетворена.
– Ты хочешь крови?
– Я требую ее. – Самира воинственно вздернула подбородок. – Только так я смогу отомстить.
– Мне жаль, что сегодня ночью я не смог дать тебе этого удовлетворения.
– Я сожалею об этом куда сильнее, чем ты.
– Но почему ты мстишь мне? Почему не новой власти? Не людям, которые захватили дворец, убили шейху и ее дочь?
– Тех повстанцев, которых науськали твои люди?
– Ни я, ни кто-либо здесь, в Кадре, не участвовали
– Но ты оставил нас без короля. Ты подверг шейха Джахара суду и казни здесь, в Кадре, – ненавидяще прошипела Самира. – И оставил нас умирать. Выгнал из нашего дома. Солдаты, слуги… все, кто не переметнулся на сторону нового правителя, были убиты. А те, кто спасся… для них осталась лишь видимость жизни. Нам оставалось лишь уйти в пустыню в надежде, что Бог выведет нас к морю или к границам другой страны.
Именно это сделала когда-то ее мать. Ушла в пустыню, чтобы никогда не вернуться. К счастью, через несколько лет новый режим забыл о них. Именно поэтому она смогла попасть в Кадру.
– Я не несу ответственности за жизнь шейха Рашада. Он заплатил за то, что совершил. И все же мне жаль, что все обернулось именно так.
– Да что ты? – издевательски рассмеялась Самира. – А вот для меня сожаление – неподходящее слово. Ты уничтожил мою жизнь.
– Прошло уже шестнадцать лет.
– Для меня это не имеет значения.
– Еще раз говорю: я не отдавал приказа убивать ваших людей. Хотя в это многие не верят. Эта история преследует меня, как ночной кошмар.
– Преследует? – Самира презрительно скривила губы. – Ты, наверное, страшно страдал? Здесь, во дворце, при власти? Куда там сравнивать с моими страданиями по своей стране!
– Когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, – это всегда непросто, – парировал шейх. – Хотя я не посылал своих людей захватывать твою родину. Зачем это мне? Что бы я выиграл от этого? Я никак не мог повлиять на события. Хотя до сих пор считаю себя ответственным за то, что произошло.
– Ты противоречишь себе, шейх. Либо ты виноват в случившемся, либо нет.
– У меня был выбор. Я решил стоять за свой народ, за своего отца, за свой род. Если бы я знал, чем все кончится, возможно, мой выбор был бы иным.
– Ты что, считаешь себя богом?
– Я шейх. Это почти одно и то же.
– Значит, ты – бог-неудачник.
– А ты? Ты считаешь себя богиней? – спросил он, встав возле кровати – высокий, прямой, горделивый.
– Нет. Я – ангел смерти. Я ищу не власти, а справедливости.
– Ты думаешь, еще одна смерть приблизит справедливость?
– Кто отдал под суд шейха Джахара? Кто оставил мою страну обезглавленной?
«Кто лишил меня отца?» – хотела добавить она, но не смогла. Это была бы слабость, а она не хотела показывать ему свою слабость.
– Я, – твердо ответил шейх. – Потому что кровь правителя Кадры была на его руках.
– Но у Кадры остался наследник!
– И в Кадре не было обозленной толпы. – Его лицо окаменело. – Смерть короля, конечно, потрясла Джахар, но если бы люди не страдали…
– Я здесь не для того, чтобы говорить о политике!
– Да-да, я помню: чтобы перерезать мне горло. Но лично я предпочитаю поговорить о политике.
Самира на секунду отвела глаза, чтобы собраться с духом.
– Ты оставил маленькую девочку без защиты, – тихо проговорила она. – А королеву – без мужа.
– А что мне было делать, когда король Джахара отнял жизнь моего отца? И моей матери?
– Он не…
– Мы не будем говорить о моей матери, – яростно произнес он. – Я запрещаю!
– Вот поэтому мы оказались здесь, – спокойно сказала Самира. – Теперь ты меня убьешь?
– Ты хотела убить меня, маленькая гадюка, – задумчиво произнес шейх. – И до сих пор жалеешь, что тебе это не удалось. Полагаю, мне стоило бы приказать отделить твою очаровательную головку от шеи.
Самира схватилась за горло. Это был рефлекторный жест. Жест трусости. Ей это не понравилось.
– Однако, – продолжал шейх, – мне не хватит духу убить девочку-подростка.
– Я не подросток.
– Значит, почти подросток. Тебе не больше двадцати.
– Двадцать один, – процедила она сквозь зубы.
– Значит, у меня недостает духу убить девушку двадцати одного года. Так что лучше я постараюсь извлечь пользу из твоего присутствия. – Ферран задумчиво провел пальцем по лезвию ее кинжала. – Только придется не сводить с тебя глаз. А то эта штука быстро окажется торчащей у меня из спины.
– Я ничего не буду обещать тебе, шейх, – вскинула голову Самира.
– Тебе стоило бы научиться использовать инстинкт самосохранения.
– Прости. Просто я до сих пор не верю, что у меня есть шанс на жизнь.
Что-то изменилось в лице шейха. Он сдвинул брови:
– Самира. Ты не служанка. Ты – Самира.
В конце концов он ее узнал. А она надеялась, что этого не случится. Он ведь не видел ее с тех пор, как ей исполнилось шесть.
Она посмотрела Феррану прямо в глаза:
– Самира аль-Азем, шейха Джахара. Принцесса без дворца. Я пришла заставить тебя отдать долг.
– Ты считаешь, я должен заплатить кровью, малышка Самира?
– Не называй меня малышкой. Я чуть не выбила тебе мозги.
– Верно. Но для меня ты все равно малышка.
– Попробуй быть таким дерзким, когда кинжал вновь окажется у меня в руках и я перережу тебе глотку, шейх.
– Да, ты изменилась. – Он внимательно разглядывал ее.
– Разумеется. Мне уже не шесть лет.
– Я не позволю тебе забрать мою жизнь. Она мне дорога.