Перемирия не будет

Эйтс Мейси

– Да, самосохранение – это и правда инстинкт.

– Для большинства, – сухо сказал он.

– Но не для того, кому нечего терять.

– Как тебе?

– А иначе стала бы я пробираться в твой дворец и пытаться убить тебя? Я не ценю жизнь.

Его глаза приняли спокойное выражение.

– Я не могу заплатить тебе кровью, Самира. Но ты оплакиваешь свое наследство. Свой дворец. И здесь я могу тебе помочь.

– Неужели?

– Да. Я придумал, как использовать тебя. Через неделю я представлю

тебя всему миру как мою будущую жену.

Глава 2

– Нет.

Ферран внимательно смотрел на женщину, сидевшую на его постели. Она называла себя Самирой аль-Азем и, насколько он мог надеяться на свою память, действительно была ею. Самирой, восставшей из мертвых.

Он был уверен, что принцесса погибла. Смешливая темноглазая девчушка, которую он так хорошо помнил, сгинула в вихре жестоких убийств. Ссора, начавшаяся во дворце в Кадре, закончилась смертью шейха Джахара и выплеснулась через границу Джахара волной насилия, залившей дворец кровью.

Шейх Джахара сам первым поднял оружие. Он пошел на штурм дворца Кадры, мстя за интрижку своей жены с отцом Феррана. Тогда Самира была еще ребенком, а Ферран – мальчишкой-подростком. После этого все вышло из-под контроля, и в итоге множество людей нашли свою смерть.

Весь мир считал, что Самира стала одной из жертв.

Действительно ли перед ним принцесса?

Он считал, что девочка, которую он знал, давно мертва. И что он отчасти виноват в ее смерти. Возможно ли, что она осталась жива?

Она была небольшого роста, темноволосой – насколько он мог понять. Шарф всегда тщательно укрывал ее волосы, и об их цвете можно было судить лишь по угольно-черным бровям. В его дворце служанок не обязывали закрывать волосы и лица. Он был уверен, что она работает здесь, во дворце, хотя и не так давно. Слуг у него было много, и ему незачем было помнить каждого из них в лицо.

Впрочем, это лицо он запомнит. Лицо девушки, которая пыталась убить его здесь, в собственной спальне. Возможно, той самой, мысли о которой не покидали его на протяжении шестнадцати лет…

В его душе боролись гнев и жестокое веселье. Итак, память о прошлом настигла его – и как! Самая невинная из жертв вознамерилась отнять его жизнь. Вот оно, доказательство, что в тот день справедливость оказалась попрана.

Хотя он за это не в ответе. Совершенная им справедливость разрушила ее жизнь. И все же он ничего не мог поделать. Как он мог выпустить на свободу человека, лишившего его страну лидера, вынудившего заменить мужчину – мальчиком.

Человека, убившего его семью из мести.

Они были словно две стороны одной монеты. Переверни ее – и увидишь совершенно другую картину.

Отбросив воспоминания, он сосредоточился на сегодняшнем дне. На этой женщине. Самире.

– Нет? – переспросил он.

– Ты слышал мой ответ. Я не буду с тобой.

– Тогда ты будешь с теми, кого судьба даст тебе в соседи по камере. Надеюсь, там тебе понравится.

– Ты считаешь, что я этого боюсь?

– А разве нет?

Вскинув голову, она взглянула шейху в глаза:

– Я приготовила себя ко всему.

– Судя по тому, что ты отвергла мое предложение, явно не ко всему. Ты же понимаешь, что я не верю, будто ты действовала сама. И я так или иначе найду тех, кто втравил тебя в это. Не важно, согласишься ты на мое предложение или нет. Но если согласишься, тебе же будет лучше.

– Союз с тобой? Ты считаешь, это может быть лучше для меня?

– Ты помнишь, – он медленно выговаривал каждое слово, ненавидя себя за них, – как я поступаю с теми, кто угрожает безопасности короны.

– Я все помню. Я помню, как ты размахивал флагом Кадрана, радуясь казни моего отца, – ледяным тоном проговорила она.

– Это была необходимость, – ответил Ферран. – Я не мог допустить, чтобы здесь случилось то же, что и в Джахаре.

– Но тогда в Джахаре все было спокойно. Хаос начался лишь после того, как шейх погиб, армия распалась и мы остались без защиты. Только тогда мятежники решили добыть себе свободу ценой наших жизней.

– Это война, – проговорил шейх. – И история. Здесь никто не принимает во внимание отдельные судьбы. Интересен лишь результат.

– Тогда нам остается лишь стыдиться своей личной судьбы.

– Зачем? – спросил Ферран. – Лично я ее не стыжусь. И для тебя это не обязательно. Именно поэтому я предлагаю тебе стать моей женой.

– Ничего не поняла. У тебя получается, что два плюс два равно верблюду.

Ферран засмеялся, хотя по-прежнему не находил ситуацию смешной:

– Трения между Кадрой и Джахаром создают напряженность в регионе. Стычки на границе стали нормой, о чем ты сама прекрасно знаешь. Наш брак сможет изменить все. Сделать черное – белым. Именно так я и живу. В мире абсолютных истин, где не существует теневых зон.

– И что мне делать в твоем черно-белом мире? Я никогда не откажусь от своей цели. Королевская семья Джахара не возродится.

– Какой была твоя жизнь с тех пор, как ты покинула дворец?

– Бедной. – Ее темные глаза смотрели ему прямо в лицо.

– Выйдя за меня, ты вернешься на трон.

– Я никогда не выйду за тебя.

– Тогда ты отправишься в тюрьму.

Выражение ее лица почти уничтожило последние ростки жалости к ней. Глупо жалеть женщину, которая пыталась его убить. И ведь ее замысел мог окончиться удачей. Она явно была опытным бойцом. То, что она была всего лишь женщиной, не заставило его усомниться в этом. Его спас лишь краткий миг ее колебания. Эти секунды разделили жизнь и смерть.