Переписанная кровью история
Шрифт:
Но армия бойцов вольнолюбивых,
Расправится с бессчетною ордой!
Фантом лик смерти: вечный спутник-странник,
Но тоже нам не нужен сон-покой!
Кто в лени тот везде изгнанник,
Как нелегко обзавестись мечтой!
Путь к ней порой бывает ложный!
Поль тяжело, то мерзко не злословь,
Порой жесток просчет неосторожный!
Тогда и годы схлынут в миг младые,
И отшумит сраженье словно пир!
Вот ветер крутит вихри круговые,
Как ливень страстно, яростно полил!
Верь, будут пашни колоситься,
Хлеба златые вырастят, сожнут!
Ну, а с икон святых мерцая лица,
Отдарят благодатью, за сей труд!
Но словно вихрь - Сероко из пустыни,
Пришла на Землю страшная война!
Бегут ребятки ножками босыми,
Хотя уж выпал снег - царит зима!
Дома враги в руины превратили,
А кто-то горе - потерял детей!
Повесели на шею людей гири,
Жжет пляска бессердечных палачей!
Народу скорбь не выразить, так туго,
Ни крова, ни еды, ни теплых лож!
Свистит как кобра, злая в поле вьюга,
Где, правда, благородство - к черту ложь!
Придет день светлый - славный час победы,
Орел Отчизны выше скал взлетит!
Пусть будут подвиги солдат воспеты,
У нас есть острый меч и прочный щит!
На последнем слоге воительницы, уродливый тролль рухнул, а срубленная голова отлетала на добрых двадцать метров. Из нее вдруг вызвался ослепительный сноп пламени, и на месте уродливой башки осталась лишь горстка пепла.
. ГЛАВА Љ 17.
Елизавета Петрова молоденький лейтенант погранвойск, была ошарашена. Слухи о возможном начале войны ходили уже два месяца. Но все равно как-то не верилось... Будучи неглупой девушкой, Елизавета не разделяла пафосного форс-мажора официальной доктрины - будто Красная армия всех сильнее. Ее дядя сражался на финской войне, был ранен и очень горячо, с жаром рассказывал о ее ходе.
– Наши танки медленно текли как кисель из кастрюли. Впереди двигались грозные СМК, с двумя дулами, по шестьдесят тонн. Своего рода таран для взлома обороны. А грохочут то как! Раскаты грома как писк мыши, по сравнению с ревом быка. А под гусеницами рытвины. Несколько дней назад была оттепель, черная земля покрылась ледяной коркой. Танки прут все медленнее, их догоняет кавалерия. Тысячи всадников, их приходится сдерживать, чтобы не обогнали танки. А впереди финны заложили мины, и закопанные бочки с нефтью. Множество наших танков горело как свечки. Страшное зрелище, особенно ранней полярной ночью, бензин и нефть разливались, смешивались с тающей водой. Кони испугались и бешено ржали, их жгло и, живая лавина ринулась на пехоту. Зрелище просто ужасное, танки не могли, ни остановиться, ни развернуться. Да и командование запретило нам останавливаться.
Если идти то только вперед - ломая противника. А танки взрывались и горели, кавалерия потоптала собственную пехоту. Наступление захлебнулось, казалось, звезды рухнули с неба.
Дядька закашлял кровью и прервался. Глотнул сто грамм и продолжил.
– Вот так без разведки, без авиационного прикрытия мы поперли. Дрались всю зиму и половину марта, укрепления прорвали, но тысяч двести наших солдатиков, никогда не порадуются победе. Свет для них навсегда померк.
Девушка удивленно спросила:
– Неужели так много?
Дядька кивнул:
– Точно я думаю, никто не знает, но трупы вывозили эшелонами. Это было жутко. Нас заставили идти на штурм обороны, а финны выкашивали наши шеренги. Просто дикое безумие.
Елена, запинаясь, спросила:
– И что, мы не так уж сильны?
Дядька ответил:
– Сила танка не в броне, а танкиста голове!
Девушка кивнула:
– Замечательно ты сказал!
Этот разговор Елизавета запомнила надолго. Спрашивала, какие у немцев и финнов есть танки. У Финляндии впрочем, танков вообще не было, если не считать дюжины легких трехтонных танкеток. А немецкие танки, о дядя их знал, ему рассказал двоюродный брат, который ездил в сорок первом в Германию. В целом его техника фашистов на тот момент не впечатлила.