Переписать свою судьбу
Шрифт:
– Нет, Наташа, это немного не так. Скорее, совсем не так…– начала мама.
– У меня есть другая семья, – вдруг произнес отец, глядя дочери в глаза. – Мы с мамой разводимся.
– Как семья? Как другая? – Наташа вдруг поняла всю абсурдность ситуации. То есть пять минут назад она была счастлива от того, что в её жизни всё складывается самым лучшим способом, а теперь… А теперь в одну секунду всё стало рушиться. И уже нет той радости, с которой она бежала домой к своим родителям, потому что… Потому что нет теперь у неё той семьи, с которой она хотела поделиться своей радостью. Так не может быть!
Девушка не хотела верить своим ушам. Это словно была какая-то неудачная шутка.
– Папа, это же шутка? Скажи, шутка? Это же всё неправда?
– Нет, доченька, это правда, – произнесла мама и отвернулась. Как они ни пыталась, но предательская слеза пробежала по щеке.
– Ну, знаете… – Наташа разозлилась. Она к ним с радостью, а они. Да как они вообще могли такое сделать. – Сами разбирайтесь со своими проблемами, а меня не втягивайте во все это! Позовёте, когда весь этот бред закончится. Вместе посмеёмся. Взяли и испортили мне весь праздник!
Она выскочила из кухни и убежала в свою комнату.
– Я же говорила, что она так среагирует! – покачав головой произнесла мама. – Надо было постепенно ей это сообщать.
– Как постепенно? По одному слову в день? А потом собери всю фразу целиком и получишь приз? – скривился отец. – Сказано и ладно. Я пойду вещи собирать. Надоел мне этот балаган уже.
– А если она вены порежет? Или таблеток наглотается? – испугалась мама.
–Ты хочешь, чтобы я стал виноватым во всей этой истории? – зло произнёс отец. – Она уже немаленькая. Справится как-нибудь. Я и так уже два года живу на две семьи по твоей просьбе, чтобы Наташа не волновалась, ведь у неё экзамены в школе и всё в таком духе.
– Спасибо, – сухо произнесла мама и вытерла слёзы. – Действительно, ты очень многое сделал для меня. Да, тебе пора собирать вещи. Тебя жена ждёт.
На слове «жена» у мамы дрогнул голос, но она не подала вида. Отец молча вышел из комнаты.
Наташа забежала в комнату и расплакалась. Она не могла себе представить, что всё вот так может рухнуть в одну секунду. Еще полчаса назад она была счастлива… А теперь… Наташа бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку. Слёз не было. Было только чувство тяжести. Боли. Что её предали. Просто поставили перед фактом. Не спросили, хочет она этого или нет. Выкинули как котёнка.
Она прислушалась. За дверью было тихо. Никто не шел её успокаивать. Никто не хотел пожалеть. Никого не волновали её чувства!
Наташа была вне себя от ярости! Папа! Как он так мог! Столько лет прожить с ними и потом просто уйти? А мама? Она все знала, но молчала! Сколько времени она молчала? Почему не могла рассказать всё ей? А Наташа никогда не скрывала от мамы секретов, а вот мама… Мама ничего ей не рассказала, не захотела поделиться… Как после этого доверять маме?
Наташа вскочила с кровати и принялась ходить по комнате. Её била мелкая дрожь, руки тряслись, а в голове было пусто. Завтра… Завтра наступит новый день, а их семьи уже не будет. Завтра наступит, а её жизнь уже не будет прежней… Завтра… А что, если завтра никогда не наступит? Если они навсегда останутся жить в сегодня?
Наташа резко остановилась. Это было бы отличной идеей, но… Это невозможно. Тут раздался мобильный. Звонила Ангелина.
– Да, – сухо произнесла Наташа, пытаясь не разрыдаться в трубку.
– Я так и не поняла, ты пойдёшь на дискотеку? А то мы можем тебя взять с собой. Сашка будет на машине. Что скажешь?
– Я… я… – тут в голове созрел план. – Да, конечно, я поеду с вами.
Остаток вечера Наташа провела в комнате, собираясь на предстоящую тусовку. Мама заглянула к ней, чтобы позвать к ужину. Увидев дочь, примеряющую одежду перед зеркалом, она удивленно приподняла бровь:
– Ты куда-то собралась?
– Да, на дискотеку, – не глядя на мать, ответила она. – Сегодня в ночном клубе студенческая дискотека в честь посвящения первокурсников.
– А ты не хотела мне об этом сказать? – мама нахмурилась.
– А вы же не сказали мне, что собираетесь разводиться. Просто поставили перед фактом, – вдруг резко ответила она. – Теперь я тоже так буду делать. Это же так по-взрослому!
Мама, ничего не сказав, вышла из комнаты. Ужин прошел молча. Папы уже не было. Как-то непривычно было сидеть вдвоём за столом, понимая, что третий стул всегда теперь будет свободным. Наташа уныло ковырялась вилкой в тарелке. Есть совершенно не хотелось. Посидев на кухне с мамой еще минут десять, она встала из-за стола.
– Спасибо, я пойду. Скоро Ангелина с Сашкой заедут за мной.
– Долго не будь, пожалуйста. Я буду волноваться, – в маминых глазах читалась тревога, но Наташа не обратила на это внимания. Она молча вышла с кухни.
Через пятнадцать минут Наташа уже стояла в прихожей и надевала куртку. Мама, вздохнув, осмотрела прикид дочери: короткая юбка, гольфы в полоску до колена, розовая рубашка в мелкую клеточку. На лице снова появился тот дерзкий макияж, с которым она намеревалась пойти в первый день в университет.
– Теперь-то мне можно так одеться? – Наташа с вызовом посмотрела матери в глаза. – Сейчас-то я не иду на учёбу.
– Наверное, да, – негромко проговорила мама. – Тебе решать. Ты уже стала взрослой.
Наташа в ответ только хмыкнула.
– Пока, мне пора. Ангелина с Сашкой уже приехали.
– Я буду ждать тебя.
Наташа ничего не ответила и вышла за дверь.
На улице уже начинало темнеть, загорались фонари. Наташа в растерянности осмотрелась по сторонам: где же машина с Ангелиной? Вдруг к подъезду подъехала белая тойота и мигнула фарами. Окно с водительской стороны опустилось и оттуда сначала появилось улыбающееся лицо Сашки, а с соседнего сиденья выглядывала Ангелина и махала ей рукой.
– Наташ, давай уже к нам. Садись вот с этой стороны.
Наташа кивнула. Она открыла заднюю дверцу и села в машину. Там уже сидела Диана с легким макияжем и распущенными волосами. Она была одета в белую короткую курточку и темные брюки.
– Привет, – улыбнулась Диана. – Едем развлекаться?
– Привет, – попыталась выдавить в ответ улыбку Наташа. – Наверное.
– У тебя всё хорошо? – Ангелина, сидевшая на переднем сиденье, резко повернулась к ней. – Выглядишь неважно. Ты плакала?