Переписка
Шрифт:
Наконец просто ему не поверить и рассердиться. Другое, что-то не из искусства входит в восприятие такой картины, все равно «Сводня» ли это или перовский [105] «Праздник в деревне». Впрочем говорят, что это — достоинство, а не недостаток. Часто бытовой сюжет мельчит большого художника и, естественно, эти споры (скажем, о федотовских [106] картинах) ведутся в том плане, насколько четко выписал художник ту или иную деталь.
В пейзаже отношения автора и зрителя кристально, подкупающе просты. Не надо статистических таблиц, подтверждающих подсмотренное художником сюжетной картины, жанровой или исторической — все равно.
105
Перов
106
Федотов Павел Андреевич (1815–1852) — живописец и рисовальщик, ввел в бытовой жанр сюжетную коллизию («Свежий кавалер», 1946; «Сватовство майора», 1848).
И я благодарен Рейсдалю за все, что он мне оставил — ели и водопад, заросли леса без солнца, осеннюю лесную тишину.
Почему я равнодушен к Венере Джорджоне? [107] Не знаю. Лепка обнаженного тела не составляла главной задачи художника, не составляет, на мой взгляд, главной идеи красоты. Вы говорили, что Себастьян — потому любимый святой художников 14–15—16 века, потому что это считается молодой святой, которого канонично было раздеть. Мне думается, сила живописи может проявиться и на другом материале. Темные портреты Рембрандта, Веласкес — все это доказательство бесконечности и бесчисленности путей, утверждающих красоту. В джорджоновской Венере я не вижу того великого поклонения ощущению красоты, которое есть хотя бы в рубенсовской «Вирсавии».
107
Джорджоне (настоящее имя Джордже Барбарелли да Кастельфран-ко) (1476/77—1510) — представитель венецианской школы. Его работы— «Юдифь», «Спящая Венера», «Гроза» и др.
Конечно, нельзя требовать чего-либо четкого от 2—3-часового общения с таким богатством, как Дрезденская галерея. Непонятным, лишенным смысла, кажется, что 10 лет держали эти картины под замком, лишая народ столь великого эстетического удовольствия. Глубоко уверен, что во времена Анатолия Васильевича Луначарского не могло бы случиться такого.
Я написал это письмо с тем, чтобы еще раз выразить Вам всю мою глубочайшую признательность и благодарность.
Я бы хотел написать о Рейсдале, о Кранахе, о рембрандтовских портретах, которые опять-таки в ином свете обрисовали мне художника. Но надо пойти еще и еще раз. Бодрости Вам, здоровья, счастья. В.
В оставленных мной тетрадках Вы найдете кое-что интересное для Вас, смею надеяться. Маше их пока не отдавайте — у нее возникла странная мысль взять их с собой в Винницу, а это единственный экземпляр, а я хочу передать его Борису Леонидовичу.
В.
Я так и не успел посмотреть прежних стихов, что у Вас. Сделаю это при следующей встрече.
В.
И еще одно — нашей молодежи, не бывавшей на уроках Закона Божьего и в церквах — затруднено понимание евангельских и библейских сюжетов. Как делается нынче в искусствоведческих вузах и не заставляют ли там (что следовало бы) студентов читать (если не изучать) Евангелие и Библию?
Л.М. Бродская — В.Т. Шаламову
28. ХI 1955
Сегодня мой день рождения, дорогой Варлам Тихонович, и какой лучший подарок могу я себе сделать, как не сесть и написать письмо Вам? В этот день всегда вспоминаешь детство, маму, все то, что «было, было… какая ложь, какая сила, тебя, прошедшее, вернет?» Надо ли возвращать? В какой форме? Иногда радуешься, что те, кто были дороги, многого не знают. Иногда думаешь, какое счастье принесла бы им вот эта книга, вот эта песня, этот фильм… Подводишь итоги. Ну, что же, если бы не страшная судьба моих близких, я бы сказала «Благословляю все, что было, я лучшей доли не искал…» Судьба дача мне удивительные дары дружбы, и дары эти не дают почувствовать тяжести прожитых лет. Ведь старость, в основном, это одиночество, а если у человека есть друзья, значит, старости нет и можно каждый день жизнь начинать сначала.
…Ждала вас на праздники, а затем и все воскресенья. Были ли и на французской выставке? Смотрели «Красное и черное»? Эта выставка, конечно, событие. Старые мастера — это Петербург, залы Эрмитажа, сердце сжимается от желтого платья Камарго, [108] затем новые волнения — сокровища Щукинской галереи. [109]
Может быть, здесь наша молодежь научится видеть, как богат Божий мир, может быть, милые глаза мадам Самари [110] побудят молодых искать красоту на иных путях, чем те, по каким их направляли недобросовестные и безусловно не любящие искусства учителя. А Вам, с Вашей любовью к пейзажу, особенно важно побывать на этой выставке. Пойдемте вместе, хотите? Только устройтесь так, чтобы это было на буднях, а то в воскресенье народ по два часа на улице стоит. Или вы уже были и мои призывы зря?
108
Камарго Мари Анна (настоящая фамилия Кюпис де Камарго) (1710–1770) — французская танцовщица, реформатор танца и театрального костюма, портрет ее работы Никола Ланкре (1690–1743).
109
Щукинская галерея, часть собрания братьев Щукиных. Братья Щукины Дмитрий Иванович (1855–1932), Петр Иванович (1857–1912) и Сергей Иванович (1854–1936, Париж) широко занимались собиранием старинных изделий русской, итальянской, немецкой, английской, нидерландской школ (Дмитрий), коллекционированием восточных и западноевропейских древностей (Петр), а Сергей Иванович посвятил себя собиранию новой европейской живописи.
110
Портрет Огюста Ренуара (1841–1919) «Ж. Самари» (1877).
Теперь, насчет «Красного и черного». Для меня эта вещь вроде лакмусовой бумажки. Скажет кто-нибудь какой-нибудь вздор или заумную критику — ах, ты не с этой планеты, у нас и языки разные, что же тут говорить… Я даже рада, что смотрю, как горничная, «благодарный зритель», — говорил Митюша. Может быть, это просто глупо, но зато как это хорошо, когда преисполнен благодарностью актерам, режиссеру, художнику… И разве не лучше быть счастливым, чем умным? И как отблагодарить людей за такую огромную работу если не жаром бессонной ночи и непрекращающимся наваждением. Я была с прелестной молодой женщиной. Когда все кончилось, у нее все лицо было мокро от слез, на улице было темно, и мы молча шли по ночной Москве. Я проводила ее до дому, она все плакала и только сказала: «Простите меня. Это катарсис». О, Аристотель, как на века определил ты сущность искусства! — А зал смеялся, когда смеяться никак нельзя было, и мне было так больно за этих ограбленных жизнью людей. Они ничего не знают, не знают, что такое Любовь и через что человеку приходится переступать, когда Она этого требует.
Мне очень хотелось вложить в это письмо рисунок, но я не посмела. Может, это было бы с моей стороны навязчивостью и Вам ни к чему эти рисунки. Я с нетерпением жду окончания работы над переводом и выхода в свет этой книги. Мне кажется, что Вам она будет чрезвычайно интересна.
Объявитесь, а то я боюсь, что Вы на меня сердитесь!
Ваша Л. Б.
Сколько времени это письмо писалось и сказать нельзя. Но наконец Вы его получите и увидите, что о Вас думают всегда.
В.Т. Шаламов — Л.М. Бродской
2 декабря 1955 г.
Дорогая Лидия Максимовна.
Как мне было дорого полученное Ваше письмо, да еще такое сердечное и теплое. Глубоко тронут и тем, что написали его в свой день рождения. Прошедшее.
Я на Вас не сержусь, это не то слово — я глубоко огорчен, что Вы не найдете время для 2-х строк человеку, который, ей-же-ей, привязан к Вам всей душой за это время.
Что слышно о переводе «По ком звонит колокол» и «Иметь и не иметь».
«Старик и море» — вещь несравненная.
В.Т. Шаламов — Л.М. Бродской
Я не знаю, что такое старость. Старики-крестьяне выползают летом из каких-то углов, из которых еще не выгнали дети. И молча сидят на завалинках, мутными голубыми глазами равнодушно наблюдают.
Думаю, что старость это не одиночество, а примирение.
Схема расположения залов с обозначением отдельных картин. [111]
Щукинская галерея
111
Варлам Тихонович, по его словам, приехав в Москву в 1924 г., стал частым посетителем Щукинской галереи. Этот рисунок дает возможность судить о художественных вкусах Шаламова.