Переписка
Шрифт:
6. Вообще живопись — это конденсат без слов, без разъяснений, без указующего перста. Сначала радость, потом въедание, потом чувство самой кисти художника, т. е. как сделано (вблизи: что водило рукой человека — только вблизи) и потом уже все идет в какие-то внутренние склады, где и живет.
С этой точки достаньте журнал За мир, [125] там есть интересные статьи о живописи — пусть короткие, но мне близкие. Особенно, Пикассо: его принято ругать — это и понятно, ибо все «непонятное» надо ругать.
125
«В защиту мира», журнал изд. с 1952 г.
7. Я его свободно «читала» и угадывала
Пикассо «искал» и «ищет» всю свою жизнь. Он — иероглифист; современную жизнь он видит «марками», т. е. людскую особь. Вещи он «разложил» на составные части, дефетишировал их. Презрел. Людей же, особенно женщин (насколько мне удалось видеть его последние (или предпоследние) рисунки) он изображает краткими формулами, едкими и «простыми». Простим ему женофобство.
8. В нем большая взрывчатая сила: мысли и ненависти. О любви — не знаю. Но век наш — пока век разделения, и он пророк нашего века. Кстати, он испанец по происхождению, живет уединенно, собой не торгует, как особый анахорет.
Искусство, конечно, им не ограничивается — и в нем должна быть борьба, немой спор, немая битва.
11. Этот художник не ищет «красоты» — она его ищет, приходит и поселяется навеки в его вещах. Это все еще любовь.
Ну, не влезет в конверт.
Поищите книгу «Русская древняя фреска» (фамилию забыла), не толмачевская. Это — вещь. Достать ее не могу. Может быть, у Лидии Максимовны есть?
Следующий раз поищу бумагу получше, прямо мазня получилась.
Будьте.
Ваша Наталья
Индусы сказали после Третьяковки: Рублев и Врубель!
1955
Переписка с Кундуш В.А
В.А. Кундуш [126] — В.Т. Шаламову
г. Магадан, 24/IX—55 г.
Добрый день, дорогой Харлампий!
Заранее извиняюсь перед тобой, что долго не писал — в одном ты должен быть уверен, наши отношения не такие, чтобы я забыл тебя. Я очень уважаю тебя, да и не только я, мы знаем худшие времена жизни, поэтому обида мелка и раз не пишу, значит «забыл» не может подходить.
126
Кундуш Вениамин — персонаж рассказов В.Т. Шаламова «Курсы», «Букинист», бывший сотрудник НКВД, репрессирован и отбывал срок на Колыме. Работал вместе с Шаламовым с 1947 года в Центральной больнице для заключенных.
Но что писать? Ни одно принципиально важное дело, которое я ожидал, не исполнилось. Я не только думал писать тебе, но я полагал лично тебя навестить на пару дней, но увы…
Начну с начала. На Нере я проработал один год до июня 1953 г. Мне обещали там должность начальника стройцеха. Правда, я таковым по сути дела и являлся, но числился завхозом. На Нере я проверил себя в работе. Там систематически зимой страдали отсутствием дров и в особо тяжелые периоды топили печи углем с комбината, который стоит нам 1000 р. тонна. Я не только обеспечил полностью дровами, но и заготовил и распилил до 500 м3 строевой древесины, что счел такое чудом — закончил автовесы бетонные, которые там строились 3 года, провел водопровод, но все было напрасно, т. к. у меня «нет бумажки». А семья из Ленинграда торопит, или приезжай или мы приедем. С Неры я уехал в Магадан. В Магадане из-за комнаты поступил в горкоммунотдел, в 7-й рабочий городок комендантом, где проживали освобожденные по амнистии «друзья народа» — вот где был ад; ежедневно убийства, драки и проч. Там же со мной работали Глазунови Постель. Я заключил договор на три года и за счет Дальстроя ко мне приехали жена и сын. Комнату забронировали. Примерно через год, к маю 1954, этих «друзей народа» пересадили обратно, а меня сократили (вернее всех).
Месяца 4 я не мог устроиться, затем работал в Тауйском совхозе представителем в Магадане, затем в марте месяце 1955 был опять сокращен, вернее моя должность. И в настоящее время я работаю в Рыбтресте стивидором (по приему и разгрузке грузов). В 1952 г. я в Магадане встретился с испанкой, и мы по-джентельменски расстались, с тем, чтобы это не отразилось на семьях. У нее тоже во Франции муж, а я, как ты знаешь, не собирался менять. Думаю, что это сделал правильно, т. к. не те годы мои и не то положение общественное, чтобы можно было гарантировать счастливую жизнь в новом варианте! Ведь когда нас лагерь объединял — это было одно, а в жизни могло быть совершенно другое. Тем более 80 % ее предположений на будущее строилось на ожидании особых событий извне. Где она сейчас, я не знаю, но выехала она из Магадана в 1952 г. в декабре самолетом. Курс — Москва.
Каковы мои перспективы? Я имею ответ, что мое дело на пересмотре. Если ответ будет положительный, то я выезжаю в Ленинград. Если же отрицательный или вернее всего никакого ответа до мая 1956 г., то я своих, жену и сына, отправляю в Ленинград, а сам забираюсь куда-нибудь в геологоразведку подальше на север. Кое-какие документы по горной специальности я получал, но ведь я не работал по горному делу с 1926 года. С семьей у меня хорошо. Жена очень мало изменилась, но все же материальные трудности дают себя чувствовать и кое-какие домашние раздоры есть. Сын работал на энергокомбинате дизелистом, ему 18 лет, у меня с ним мало общего, но парень хороший, не пьет, не курит, очень выдержан, но продукт эпохи. В общем, многое оказалось не тем, как мне казалось, когда я был за проволокой в ожидании. Но все это терпимо. Я очень доволен, что ты не теряешь бодрость духа. Полагаю, что тебе тоже не все сладко. В Магадане сейчас безработица, да и на трассе. Ряд предприятий закрываются как нерентабельные. Очень много приезжают с материка за длинными рублями, а их сейчас и нет. С продовольствием хорошо, есть мука, масло, жиры, крупы, сахар и все прочее. На рынке мясо 35 руб., яйцо — 40 руб. Оклады урезали очень сильно. Но большое начальство получило даже прибавки.
Лоскутов работает в больнице, Мария Когут работает сестрой в больнице — вышла замуж, немного похудела. Медсестра Королева родила двойню. Гарлейс работал зубным техником, женился на враче, армянке-договорнице. Савоева и Борис шлют тебе привет. Оба живут там же. Савоева работает хирургом во 2-й поликлинике. Исаев (который был на подсобном хозяйстве) реабилитирован. Сейчас ходит с партбилетом. Заводник в Москве, директор фабрики. Варшавская Мирра реабилитирована. Я живу средне, много читаю, выписываю кипу газет, но все это не дает удовлетворения. Да, Аркадий Захарович женился на Ореховой, сейчас работает зав. пекарней в п. Ягодный. Больше видимых новостей нет. Пиши, что тебя интересует. Как часто ты бываешь в Москве. Какие есть течения и мнения в части пересмотров дел? Как твоя жизнь, как изменился ли материк, что ты увидел, лучше или хуже, чем думал. Как семья. Пиши мне по адресу: г. Магадан, 7-й рабочий городок, дом № 1 (бывш. контора), мне.
Если у тебя есть стихотворения или проза, посвященные Северу, то есть возможность их печатать в колымском издательстве, сейчас подходят очень терпимо к категориям бывших людей, так что пришли мне, я передам в издательство, но обязательно нужно краткую творческую биографию и указать, что с такого-то по такой-то год жил на Колыме (конечно, не в роли заключенного, а служащего или рабочего).
Привет, Харлампий, тебе от моей семьи, от всех знакомых, потому что я всем знающим тебя говорю о тебе.
Пиши, дружески жму руку.
Вениамин
P.S. Плохо пишу, просто спешу, т. к. пишу на работе, в часы «труда».
Вен.
В.А. Кундуш — В.Т. Шаламову
Магадан, 15/V—56 г.
Добрый день дружище, Варлам!
Искренний привет тебе и наилучшие пожелания. Отвечаю на твое письмо с большим опозданием, все думал, что сам лично приеду к тебе, но, оказывается, не всякие ласточки делают весну.
Это же возмутительно, когда после публичного разоблачения деятельности гуталинщика — приходится писать, обивать пороги и ждать реабилитации. Спрашивается, где же смысл? Тем более что всем сейчас ясно, что за «дела» фабриковались, а особенно то, что пеклось на кухне Особого Совещания. Слыхал ли ты лично раздел доклада Хрущева о культе личности, мне, кажется, ты тоже имеешь право и шанс быть реабилитированным.