Переплавка
Шрифт:
— Вот я и спрашиваю, как они это делают. Вот ты от государства что получаешь? Школу, транспорт, который тебя из поселка в школу возит, верно? Кружки, секции. Медпункт бесплатный, так? Что ещё?
— Клуб
— Клуб. Вот то всё ведь под руководством губернатора делается?
— Ну да.
На лице у Серёжки снова красовалось удивление: он в который раз не понимал, куда клонит Никита.
— Так вот, чтобы всё это устроить, зачем накачанные мышцы? От того, что губернатор может пять минут под водой просидеть не дыша, а после этого пробежать стометровку, что, клуб лучше работать станет?
— Ну как ты не понимаешь?! — удивление на лице
— Сам собой растет только бурьян, — твердо ответил Валерка. — Для всего остального работать надо. Если твой батька решит, что на поле у него само вырастет — бурьян и вырастет. Если его полем займусь я, который всю жизнь в космосе, у меня тоже бурьян вырастет.
— Ты гортензию однажды в горшочке вырастил, — с серьезным видом напомнил Паоло. Все рассмеялись.
— Ага. И несколько кактусов, — подтвердил Валерка. — Только толку… А поля у твоего отца и вообще в деревне, наверное, не для удовольствия, правда? Вы урожай куда деваете?
— Большую часть продаем по госзакупке, — рассудительно ответил Серёжка. — Потом на ярмаркам продаем. Ну и сами, естественно, живем с него.
— Ну вот. Справедливую цену для госзакупки поставить — это руководство. Обеспечить, чтобы урожай в зернохранилище не погиб — это руководство. Распределить его куда надо — это тоже руководство. Я уж не говорю про то, чтобы побуждать колонистов больше выращивать те продукты, которые стране нужнее. Скажем, не пшеницу, а рожь. Это я так, для примера…
Последняя фраза объяснялась тем, что подросток заметил, как Серёжка явно собрался прочитать маленькую лекцию на тему того, в каких сельхозпродуктах нуждается Русская Империя.
— И вот для всего этого физическое превосходство никак не нужно. И все эти смертельные испытания, которые в Лицеях проводятся, тоже не нужны.
Серёжка только рукой махнул:
— Вы меня не слушаете. Говорю же: настоящее руководство это другое. А следить, чтобы зерно на элеваторе не сгнило… Конечно, для этого дворянином быть не нужно.
— А знаете что мне вспомнилось, глядя на этот разговор? — вмешался Стригалёв. — Старая шутка про оптимиста и пессимиста. Оптимист убежден, что мы живём в лучшем из возможных миров, а пессимист опасается, что так оно и есть на самом деле.
— Оптимист — это, конечно, Серёжка, — определил Валерка. — А пессимист кто? Неужели я?
— Нет, пессимист — это я, — ответил врач. — Вот сижу, слушаю ваш разговор, и понимаю, что лучше, чем ваш друг, я бы вам объяснить ничего не смог. Наша жизнь построена именно так, как он рассказывает. И то, что вам это кажется странным, убеждает в том, что вы действительно пришельцы из другого мира даже больше, чем эта запись из Флоренции.
— А вам разве это странным не кажется? — спросил Паоло.
— Нет. Мне то кажется неправильным, но никак нестранным. Всё логично. Вот как ваш мир сумел избежать этой ловушки, я очень хотел бы знать.
— А какой ловушки? Вы ведь так и не рассказали, как ваш мир пришел к такому состоянию.
— Да, как-то мы незаметно в сторону ушли. Попробуем больше не отвлекаться. Итак, война окончилась. Она была страшной, почти все города на Земле лежали в руинах. Огромные зоны радиоактивного заражения. Исчезновение с лица земли части территорий. Миллиардные потери. Фактически уничтожены были не то, что целые народы, а целые расы. Негры, китайцы, латиноамериканцы…
— Совсем вымерли? — не удержался от вопроса Никита.
— Совсем.
— Ни одного негра не осталось? — никак не мог взять в толк мальчишка.
— Думаю, это всё не в один момент произошло. Но я в своей жизни негров и китайцев видел только на старых снимках и записях. А поработать успел во многих местах. Может, у англо-саксов они сохранились небольшими общинами… не знаю. Во всяком случае, никогда об этом ничего не слышал.
— Ник, хорош уже перебивать, — недовольно заметил Валерка, испугавшись, что сейчас разговор перейдет на обсуждение исчезнувших народов. Вопрос, конечно, важный и серьезный, но сейчас никак не первостепенный.
— Всё-всё, молчу, — Никита сначала шутливо поднял руки вверх, а потом зажал обеими ладошками рот.
— Так вот, последствия войны были ужасными, но не такими, как их представляли себе люди перед её началом, — продолжал Стригалёв. — Тогда многие думали, что после применения ядерного оружия на Земле исчезнет всё живое, но этого, как видите, не случилось. Другие полагали, что уцелеют только простейшие организмы, но вымрут все высокоорганизованные. Третьи предрекали кардинальное изменение земного климата и сохранение человечества только в подземных убежищах. Всего этого тоже удалось избежать. Может быть, потому что был использован не весь ядерный арсенал, может, по какой-то иной причине. Не знаю. Но факт остается фактом: на Земле осталось немало мест, в которых можно жить относительно безопасно. Но я уже говорил, что уцелевшие и собравшиеся в этих местах столкнулись с новой проблемой — цивилизационным откатом. Многие знания потерялись. Квалифицированных специалистов не хватало. И вот тут-то проявилось два подхода к дальнейшей жизни. Одни люди принялись восстанавливать знания, изучать, работать. Вторые, основываясь на своих заслугах во время войны, принялись укреплять свои руководящие позиции. Заслуги у них действительно были и не малые. К тому же, их лидерство первые не оспаривали: на это у них просто не было времени. И времени было жалко тратить.
Серёжка недовольно засопел: похоже, врач излагал ребятам свои выдумки. В школе ни о чем подобном ребятам не рассказывали. Да и трудно было поверить в то, что после войны бы кто-то позволил этим вторым устраивать борьбу за власть.
— Ну и зря, — с типично детским максимализмом заявил Никита. — Не надо было их к власти пускать, раз они ничего делать не хотели.
— Они хотели. Хотели командовать. И считали, что имели на это полное право, ведь это были люди, которые в войну проявили себя с самой лучшей стороны. Многие были самыми настоящими героями. Вот только в новой, послевоенной жизни им не нравилось то место, которое они могли получить. Знаний у них практически не было. Учиться они не хотели, да и самолюбие мешало. Как это так, вчера они командиры и начальники, а сегодня в подчинении непонятно у кого. Простой работой заниматься им казалось унизительно. Вот и рвались в руководители.
— Я не про них, я про нормальных…
— Ещё раз говорю: нормальным некогда было на это отвлекаться. Когда у человека есть работа, он занят, прежде всего, ею. И ни в какую там борьбу за власть не полезет: просто не захочет терять время и распылять силы. Максимум, можно согласиться на формальное членство где-нибудь в каком-нибудь собрании. Иногда даже его посещать. Может вы не поверите, то порой даже у самых закоренелых трудоголиков возникает желания забросить дела и заняться чем-нибудь очень далеким от своей основной профессии.