Переплетенные с ним
Шрифт:
— Элла. О, черт. Ты беременна? — Зак выглядит так, будто готов перепрыгнуть через стол и свернуть мне шею.
— Что? Нет. Я ни хрена не беременна, Зак. Я все еще девственница, черт возьми. Потому что я четыре гребаных года ждала, когда Дин очнется! — кричит она.
Я не могу не улыбнуться тому факту, что она осталась нетронутой. Я знаю, что мудак. Просто мне все равно.
— Сотри эту гребаную улыбку со своего лица, придурок. Это все еще моя сестра. — Зак показывает на меня, потом на Эллу. — Ладно, не беременна. Хорошо. Тогда в чем дело? У тебя проблемы?
— Ей не нужны твои деньги. Она не будет нуждаться в деньгах до конца своей жизни. Она будет чертовой Маккинли, — рычу я. Как бы я ни ненавидел упоминать свою фамилию, и я редко, бл*дь, это делаю, но в данном случае я более чем счастлив напомнить этому засранцу, кто я такой. О том, что у меня есть.
Брэй выплевывает свой напиток. Зак щурит на меня глаза.
— Ты ведь это серьезно, да?
— Смертельно.
— Хорошо. Как именно ты собираешься сделать ее Маккинли, чтобы твоя мама не вмешалась и не наложила вето на эти отношения? Потому что, скажем прямо, мы с тобой оба знаем, что она это сделает.
Наверное, он прав. У моей матери случится сердечный приступ, когда она узнает, что я планирую жениться на Элле, причем без гребаного брачного контракта, заметьте.
— Легко. Мы поженимся во вторник в полдень. В здании суда. — Я улыбаюсь.
Зак качает головой. Но я вижу, как этот ублюдок пытается скрыть улыбку. Может, я выйду из этой комнаты живым?
— Она случайно оказалась прямо здесь. Она также не собирается выходить замуж в ближайшее время. Так что не вынашивайте никаких безумных идей. Ни один из вас, — говорит Элла, указывая пальцем на каждого из нас в очереди.
— Ладно, так что же такое знают эти два болвана, чего не знаю я? — Нетерпение Зака по поводу отсутствия информации ясно видно по тому, как подпрыгивает его нога. Это единственный признак его нетерпения. Глядя на его лицо, можно подумать, что он абсолютно спокоен.
— Я… эм… ну, у меня есть некоторые проблемы, над которыми я работала в течение последних нескольких лет. Но мне стало лучше. Сейчас я справляюсь лучше. Честное слово. У меня получается, правда, Брэй? — Элла так не уверена в себе. Мне хочется подхватить ее на руки и спрятать от всего этого гребаного мира.
— Да, справляешься. Как долго? — спрашивает Брэй.
Элла улыбается и говорит:
— Шесть месяцев.
— Шесть месяцев с чего? — спрашивает Зак.
— С тех пор как я в последний раз порезалась… специально, — шепчет Элла, потирая запястья. Я хватаю ее за руку, останавливая ее движения. Она больше не одна. Она должна знать, что я здесь, несмотря ни на что.
Просидев на диване целый час, слушая, как Элла пересказывает свою историю Заку (многое из этого я слышал впервые), я хочу, бл*дь, перерезать себе горло. Она не должна была чувствовать себя такой одинокой. Я должен был быть рядом,
Позже Брэй отвел ее вниз, чтобы забрать детей перед тем, как им придется отправиться домой на ночь. Как только за ними закрылась дверь, я бросился в ванную, чтобы опорожнить содержимое своего желудка.
Убедившись, что больше ничего не выходит, я смываю унитаз и сажусь, прислонившись к шкафу. В дверях стоит Зак. Он бросает мне бутылку воды.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Не очень, — честно отвечаю я. Он подходит и садится на пол в ванной рядом со мной.
— Как я мог не знать? Почему я не замечал, что у нее проблемы? — спрашивает он.
— Она не хотела, чтобы ты видел.
— Я должен был догадаться. Черт, она четыре долбаных года жила в Мельбурне одна. Я должен был присматривать за ней, Дин. Это моя работа, бл*дь, заботиться о ней. — Его голова опускается на колени. Я знал, что он тяжело это воспримет. Черт, даже я не могу с этим справиться.
— Я не должен был уходить от нее. Если бы я остался с ней… Если бы я тогда признался ей в своих чувствах, она бы даже не поехала в этот гребаный Мельбурн.
— Может, и нет, но четыре года назад я бы убил тебя на хрен за то, что ты к ней прикоснулся.
— Итак, что я слышу: Дин, я не собираюсь убивать тебя за то, что ты претендуешь на мою младшую сестру. — Я улыбаюсь ему.
— Отвали. Я все еще раздумываю над этим. Мне просто нужно решить, какой несчастный случай тебе устроить. Потому что, если Алисса или Элла узнают, что я тебя прикончил, на следующий день я буду встречать тебя в аду. — Он смеется.
— Мы справимся с этим? — спрашиваю я. — Потому что я люблю тебя, чувак. Ты мой лучший друг. Но если ты заставишь меня выбирать, я выберу ее.
— Мы семья. Семья справляется со своим дерьмом, не убивая друг друга. Обычно, — говорит он. И мне этого достаточно. — Итак, могу ли я присоединиться, когда ты отвезешь ее домой к своей другой семье? Потому что я должен это увидеть. — Он смеется.
— Ты же знаешь, что я их и близко к ней не подпущу, правда? Кроме того, мама странно изменилась с тех пор, как старик стал заботиться о ней. — Я пожимаю плечами.
— Как это?
— Не знаю. Трудно объяснить. Но она стала гораздо менее осуждающей и не лезет в мои дела. Моя мама выглядела почти счастливой и совершенно трезвой, когда я с ней разговаривал последний раз.
На моей маме не слишком отражаются последствия алкоголизма. Впрочем, любой человек может неплохо их скрыть, если за спиной у него богатство Маккинли.
— Это хорошо? — спрашивает Зак.
— Да, хорошо.
— Ладно, я должен спросить.
— Что?
— Каковы твои намерения в отношении моей младшей сестры? Ты уверен, что она та самая? Это навсегда? Потому что, если ты снова разобьешь ее сердце, я, не задумываясь, вырву твое и поднесу ей на блюде.
— Она моя навсегда. Я всерьез собираюсь на ней жениться, ты знаешь. Я спросил ее об этом в лифте, когда ехал сюда. Она подумала, что я шучу.