Переплетенные с ним
Шрифт:
Я не теряю времени. Придвинувшись, я обхватываю ртом ее правую грудь. Мой язык кружится вокруг ее соска, и ее тело выгибается, еще больше прижимаясь к моему лицу. Ее руки неуверенно тянутся к моему затылку, а пальцы запутываются в моих волосах.
Я беру в руку другую ее грудь, поглаживаю твердый бутон, а затем слегка потягиваю и выкручиваю. Ее стоны наполняют ванную, отражаясь от стен. Это самый лучший, бл*дь, звук на свете. Мой рот двигается, переключаясь с одной груди на другую и уделяя каждой из них достаточно внимания, чтобы она возбудилась. Интересно,
Но я не так хочу подарить ей первый оргазм. Нет, я хочу, чтобы она кончила от моего языка. Я хочу слизать каждую каплю ее соков. Ее руки хватают ворот моей рубашки, поднимая ее вверх. Оторвавшись от ее груди, я стягиваю рубашку. Ее ладони путешествуют вверх и вниз по моей груди и по спине, ее пальцы такие нежные.
От ее прикосновений по моему телу пробегают мурашки, а кожа пылает. Если она продолжит в том же духе, я опозорюсь и кончу в свои гребаные штаны, как тринадцатилетний подросток.
С легким рычанием я срываю с нее трусики, отбрасывая их в сторону. Наклоняю голову вниз, держа в руках ее бедра. Я не даю ей времени на раздумья или протест против того, что я собираюсь сделать. Я просто ныряю вперед. Ныряю и тону.
Мой язык двигается снизу вверх. Ее тело выгибается дугой. Я крепко сжимаю ее бедра, удерживая ее там, где я, бл*дь, хочу. Я провожу языком по ее клитору, и она вскрикивает от удовольствия.
Проникаю языком в ее вход, трахая ее своим ртом. Ее руки хватают меня за волосы, оттягивая мою голову, а затем тянут меня ближе. Возвращаясь к ее клитору, я втягиваю его в рот и покусываю зубами. Она так чертовски близка.
Я ввожу два пальца в ее мокрую киску. Знаю, я мудак. Я должен использовать только один. Она не тронута, но я ничего не могу с собой поделать. Она такая чертовски тугая, влажная и теплая на моих пальцах. Два толчка пальцами, и она кончает. Ее тело напрягается, а голова откидывается назад, ударяясь о стену.
Ее ноги дрожат, пока она испытывает кайф оргазма. Я слизываю с нее все до последней капли. Она — лучшее блюдо, которое я когда-либо ел. Я планирую делать это ежедневно. Бл*дь, я мог бы есть ее на завтрак, обед и ужин и все равно не насытиться.
Как только я чувствую, что ее тело расслабляется, убираю пальцы. Подношу их ко рту и стону от вкуса, оставшегося на них. Она застенчиво и невинно улыбается мне. Элла Уильямсон станет моей погибелью. На самом деле, я думаю, она уже стала. Всегда была. И всегда будет.
Глава девятая
Элла
Ни хрена себе! Что, черт возьми, только что произошло? Что это было? Ладно, я знаю, что это было. Это был самый лучший оргазм, который я когда-либо испытывала. Учитывая, что до этого момента все остальные оргазмы мне обеспечивал мой друг на батарейках, который живет в моем прикроватном ящике, это, наверное, не слишком сложно превзойти. Но, бл*дь.
Мое
Голая! Перед Дином. Лучшим другом моего брата. Тем самым парнем, в которого я была влюблена целую вечность. Сколько раз мне снился этот сон? Бесчисленное количество. Я щипаю себя за руку. Ай, да, я это почувствовала. Глаза Дина следят за моими движениями.
— Я ведь не сплю, правда? — спрашиваю я.
Он смеется, смеется до слез. У него такой заразительный смех.
— Нет, принцесса, ты не спишь. Ты — гребаная мечта! Моя мечта.
— О, хорошо. Ну… Спасибо? — Моя благодарность звучит скорее как вопрос, чем как утверждение.
— Спасибо? За что, бл*дь, ты меня благодаришь? — спрашивает Дин, его брови поднимаются в замешательстве.
— За… ну, знаешь. За то, что ты только что сделал, — тихо говорю я. Я чувствую, как мое лицо покрывается румянцем. Почему я должна выбрать именно этот момент, чтобы потерять самообладание?
— Не стоит благодарности, детка. Это было удовольствием, гребаной привилегией. И я собираюсь пользоваться ею как можно чаще.
Он встает, очертания его стояка видны сквозь мокрые джинсы. Мои губы внезапно пересыхают, и я провожу языком по нижней губе. Дин рычит, а затем поднимает меня на руки.
— Нет, не смотри на меня так, Элла. Я еле держусь, — цедит он сквозь стиснутые зубы.
— Как?
— Как будто ты хочешь, чтобы я засунул свой член тебе в горло. Чтобы я трахал твой маленький ротик, пока ты не подавишься моей спермой.
Я даже не знаю, что на это ответить, кроме как:
— Ну, это не такая уж непривлекательная картина, которую ты только что нарисовал.
Дин издает череду проклятий, прежде чем вылезти из ботинок и стянуть с ног мокрые носки. Черт возьми, почему его ноги вообще должны быть привлекательными? Мой взгляд бессовестно путешествует по его телу. Я наблюдаю, как его руки расстегивают пуговицы на джинсах, и он стягивает их, оставаясь в одних черных трусах.
У меня руки чешутся потянуть их вниз, чтобы освободить его стояк, который я очень хорошо вижу. В то же время это пугает меня до смерти. Эта штука не выглядит маленькой. Пока я размышляю над этим, Дин тянет меня под воду, запуская руки в мои волосы.
Затем он ставит меня так, чтобы вода не попадала на меня. Взяв с полки бутылочку, он выливает жидкость себе на руки. Я наблюдаю, как он подносит руки к моей голове. Дин начинает втирать жидкость, которая, как я теперь понимаю, является шампунем, в мои волосы. Я закрываю глаза, вдыхая аромат. Он моет мои волосы своим шампунем. Уже давно никто, кроме парикмахера, не делал этого. Последним человеком, который мыл мои волосы с такой нежностью, была моя мама. У нее было свое кресло в салоне в нашем доме; она брала меня туда и мыла мне волосы, напевая, хотя и плохо, песни Шер.