Переполох в Дахаре
Шрифт:
– Шеин Дориг, если я когда-то чем-нибудь обидел тебя в этой жизни, я прошу прощения. В эту минуту, я прошу тебя простить все обиды, скорби и печали, прошу не держать зла на кого-либо, и отпустить всё то, что держит тебя на этой земле. Позволь мне проводить тебя в последний путь.
Хрип утих, стал похож на чей-то приглушенный шепот, маг задёргался особенно сильно. Армоникус тяжело сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. Секунды тянулись долго, ему было не по себе, голова кружилась, в висках стучала кровь, но он продолжал держать старика за руку. И вот, когда он думал,
– Покойся с миром, Шеин, пусть следующая твоя жизнь будет лучше этой.
Он поднялся, подошёл к столику, где валялся труп бандита, осмотрел выброшенное оружие.
– Духовая трубка. Как находчиво… - пробормотал маг.
Никримец положил её на место, покачал головой. Ещё раз оглядел разгромленный кабак, тело Шеина в дальнем углу, столик, где сидели бандиты, забрызганную ошмётками стену, осколки кувшина и разлитое по полу отравленное вино. Армоникус подошел к стойке хозяина, тот не моргая смотрел в угол, где лежало тело чародея.
– Форин, я заплачу за нас обоих.
– А? – он словно очнулся, - О, о-нет, не стоит. Ты же мне жизнь спас, - дрожащим голосом произнёс хозяин, отряхивая песок с плеч, - Что это было? Нож? Дротик?
– Ничего хорошего, Форин. Что будешь делать с телом?
– Телом?
Взгляд Форина упал на труп помощника, которого он зашиб при своей героической попытке спасти постоянного посетителя. Брови мужика сошлись на переносице.
– С телом этой продажной мрази?! Да ничего не буду делать, пусть стража его забирает и скинет в какую-нибудь грязную канаву с дерьмом, где его сожрут крысы! Такие ублюдки не заслуживают даже сожжения!
Мужик пнул носком сапога труп. И снова, и ещё раз. Когда он выпустил пар, то, обвёл взглядом свой кабак, пошатываясь дошёл до ближайшего стула, тихо на него опустился и закрыл лицо ладонями.
– За что боги меня так наказывают? – взвыл он, - Чем я не угодил? Сначала Дахар мне все кружки да кувшины перебил, вчера вышибло окна, а сегодня это!
Армоникус присел рядом, положил ладонь на плечо Форина. Он хотел сказать что-то подбадривающее, как-то успокоить отчаявшегося человека, но тут в дверном проёме показался повар вместе с отрядом стражи.
5. Санара – богиня жизни и смерти, покровительница лекарей. Почитается, в основном, на севере, но известна по всему миру.
***
По Дахарским улицам стелился лёгкий туман, стояло позднее утро. Два стражника, позёвывая от скуки, дежурили у ворот. Неподалёку от них, в маленькой нише у старой стены сидел, укутавшись в плащ, какой-то бродяга со страшной рожей и одним глазом.
– Как ночка прошла? – спросил один у второго.
– Спокойно, не трясло.
– А вчера?
– Ну вечером только. До того, как господа колдуны вернулись.
– Доброе утро, служивые! – широко улыбнувшись, никримец показался прямо у ворот. Он держал подмышкой сумку с какими-то бумагами, и улыбался. Оба мужика аж подпрыгнули от неожиданности.
– Напугали, господин Армоникус, - держась за сердце, вымолвил стражник постарше.
– Неужели, я первый?
– Нет-нет, совсем недавно пришёл мастер Греин и ученики.
– Спасибо, что рассказал. Лёгкой службы, - бросил никримец, и быстрым шагом вошёл во внутренний дворик.
Едва Армоникус скрылся за воротами, тот, что постарше, недовольно пробормотал.
– Вот же ж…такой огромный, а подкрался, как кошка. Так о чём это я? Ах да, слышал, какая беда приключилась вчера вечером?
– Откуда? – удивился стражник помоложе, - Я ж на посту с вечера и вот, до полудня…
– И никто не рассказал?
– удивился его собеседник, - Вчера вечером, когда трясло, обрушилась шахта, железная, столько людей добрых похоронила под камнями... – мужчина потряс бородой, - у Ворина там брат родной остался.
– Брешишь… - ошеломлённо выдохнул второй.
– Хамалом клянусь, задавило.
– Так, - голос стражника задрожал, лицо его побледнело, -так у меня же батька, батька шахтёр…- еле слышно выговорил он.
– Так не стой тут, как соляной истукан, а беги узнай, жив ли! Я уж постою здесь за тебя.
– С-спасибо, дружище, - пробормотал он на ходу и тут же бросился в сторону улицы, напрочь забыв о своём посте. Бродяга проводил его задумчивым взглядом.
– А ты чего вылупился? Смотреть больше не на что? Беда у человека приключилась, а он тут! А ну, пошёл вон, - мужик пригрозил бродяге алебардой.
– Иду, иду… не серчай, служивый… - ухмыльнувшись, прохрипел тот и, кряхтя, побрёл прочь.
– То-то же, - ухмыльнулся ему в ответ стражник и, вздохнув, принялся нарочно громко возмущаться, - Повадились тут всякие у стен гильдии околачиваться. Не храм здесь, чтобы милостыню просить.
Он обернулся. Из окна небольшой будки во дворе на него хмуро глядел гильдейский смотритель. Мужчина натянуто улыбнулся и вернулся к наблюдению за окрестностями. Он терпеть не мог этого вредного мага, который был здесь кем-то вроде мажордома. Главным колдуном над всеми уборщиками, стражниками, поварами и теми, кто чистил отхожие места. Никто этого гадкого колдунишку не любил за его мелочность, злобу и подлую натуру. Наделённый каплей власти, он всегда вымещал на них, простых людях, своё превосходство, чего даже другие маги себе не позволяли.
– Ничего-ничего...
– пробормотал себе под нос мужчина, - недолго ещё мне тебя терпеть...
Через несколько минут на улице показался бродяга. Тот самый, что сидел у дороги, но уже не в каких-то лохмотьях, нет. В добротном чёрном плаще, который скрывал под собой полную экипировку. А за ним из-за поворота выглянул ещё один, и ещё. Семеро. Семь тёмных фигур двигались по улице к нему, они шли близко к стене, так, что из окон гильдии их невозможно было увидеть, шли друг за другом, чтобы не оставлять лишних следов на дороге.