Переправа
Шрифт:
— Та-ак… — Малахов огорченно вздохнул. — Ну что ж, благодарю вас за откровенность, Белосельский. Вы свободны.
Перед Ваней снова сидел офицер. Сходство с комиссаром осталось, пожалуй, только в выражении глаз. Ваня встал и, стараясь не шуметь, поставил стул на место.
— Разрешите взять клей, товарищ лейтенант?
— Берите. Мне жаль, Иван, что наш разговор не состоялся.
Ваня почувствовал себя свиньей.
— Состоялся, товарищ лейтенант. А Зиберов — мелочь. Не берите в голову. Он из породы халдеев.
Глава XVIII
Подполковник Груздев вернулся из города к шести часам вечера, когда роты возвращались в казарму. Поставив машину возле дома, он с досадой оглядел кузов, забрызганный дорожной грязью, и пошел в штаб пешком. Груздев был зол, голоден и вдобавок едва не попал по дороге в аварию, чудом увернувшись от выскочившего на шоссе из придорожных кустов сумасшедшего мотоциклиста.
Груздев вообще не любил бывать в городе. Шум, суета, многолюдье утомляли его физически. Он всегда возвращался из города больным и должен был непременно побыть в одиночестве, чтобы восстановить душевное равновесие.
Еще издали он увидел возле штаба одинокую фигуру солдата. Он стоял в нескольких шагах от крыльца, старательно козыряя пробегавшим мимо офицерам. «Тураев… Саид Тураев, — огорченно вспомнил Груздев. — Вот незадача!»
Вчера, возвращаясь в штаб с обеда, он случайно увидел за казармой в кустах согнутую фигуру. Солдат сидел на куче палых листьев, обхватив колени руками. Худая спина с торчащими лопатками вздрагивала. Груздев остановился, поняв, что солдат прячет свою беду от чужих глаз. Чтобы не спугнуть парня, он прошел за кустами и тихонько сел рядом. Солдат взглянул на него мокрыми злыми глазами и сделал резкое движение, чтобы вскочить на ноги, но Груздев придержал его за руку.
— Сиди, сынок. Извини, что помешал.
Солдат промолчал. Отвернулся и украдкой вытер пальцами мокрые глаза.
Память на лица у Груздева была фотографическая. Где же он мог видеть этого парня? У связистов? Водолазов? Нет… В парке! Точно, ремонтник. Но фамилия… Как же его фамилия?
Груздев вздохнул, вытащил пачку сигарет и предложил солдату. Тот понуро покачал головой.
— Ну и молодец, — сказал Груздев, — значит, ты сильный человек. А я вот, как видишь… Закурил когда-то в молодости с горя, да зря. Горе не миновало, а привычка вредная осталась. Не нашлось тогда рядом верного человека подсказать, остановить. Вот я и думаю: нельзя человеку без друзей. У тебя-то друзья есть?
— Есть.
— Здесь или дома?
— И здесь есть, и дома есть… в школе вместе учились.
— У вас, наверное, хорошая была школа, если сумели сохранить дружбу.
— Очень хорошая, товарищ подполковник. Мы три года назад в новый район переехали, я все равно в другую школу не пошел. На целый час раньше вставать пришлось.
На смуглом лице парня мелькнула улыбка. Он сел поудобнее, непринужденно положив руку на согнутое колено.
— Это — подвиг! На это не каждый способен, верно? А родители не возражали?
— Зачем? Отец еще раньше встает, на свой завод едет. А мама совсем раньше — всем завтрак готовить. Мой отец все умеет делать. И нас с братьями научил… Он не любит, когда много спят.
«Так, — подумал Груздев, — не отсюда беда…»
— А друзья часто пишут?
Парень помрачнел, опустил голову. Сказал, точно нехотя:
— Пишут. Сегодня как раз получил.
— И что пишут?
— Так… разное пишут.
«Вот оно, — решил Груздев, — тут в яблочко». Он аккуратно загасил сигарету и щелчком отправил ее в кусты.
— Послушай, сынок. Ты только не ершись и не думай, что одному в беде лучше быть. Я вдвое против тебя прожил и на собственной шкуре знаю, что одному и в радости, и в горе хуже. Прочти еще раз письмо, внимательно прочти. Может быть, ты не так его понял?
— Я все правильно понял. Десять раз читал — сколько можно? Друг пишет: Фариду замуж отдают. Через пять дней свадьба…
Он рывком вытащил из кармана мятый конверт. Груздев взглянул на адрес: «Сайду Тураеву…»
— Тут все без ошибок написано. Как еще можно понять? Посмотрите сами, если не верите.
— Подожди, Саид, не ершись. Письмо я читать не буду, оно не мне написано. А тебе я и так верю. Только объясни мне, пожалуйста, твою Фариду отдают замуж или она сама выходит?
— Отдают…
— И она идет?
— Отец приказал… куда денешься? — Саид сжал кулаки и отвернулся.
— Н-да… действительно, — растерянно сказал Груздев. — Средневековье какое-то… Ладно, Саид, не отчаивайся, что-нибудь придумаем.
— Что здесь придумаешь, товарищ подполковник, — безнадежно сказал Саид. — Если бы я там был…
Груздев встал. От земли тянуло холодной сыростью. Не спасали ни листья, ни плащ.
— Ты сколько уже служишь?
— Год и четыре месяца.
— В отпуске был?
Саид вскочил.
— Не был. Товарищ подполковник, я…
— Не торопись, сынок. Я поговорю с командиром. Как он решит. Зайди ко мне завтра в восемнадцать часов.
Груздев чертыхнулся про себя. С командиром они вчера так и не увиделись — уехал по делам в штаб округа, а сегодня самого Груздева вызвали с утра в Политотдел.
— Здравствуй, Саид, — сказал Груздев, подходя.
— Здравия желаю, товарищ подполковник.
Тураев вытянулся. Большие карие глаза с синеватыми белками смотрели на замполита с такой надеждой, что Груздеву стало не по себе. Он вздохнул и сказал прямо:
— Извини, Саид. Пока ничего не могу сказать. Не видел еще командира.
— Спасибо, товарищ подполковник.
— Не за что пока, сынок. Иди, завтра утром я тебя сам найду.
И поднялся по ступенькам, решив тут же, прежде других дел, поговорить с полковником о Тураеве. Он предвидел возражения — в парке шел ремонт — и внутренне приготовился к трудному разговору.