Переправа
Шрифт:
— Виталий, учения всегда бывают внезапно?
— Всегда, — пробормотал Виталий, — спи.
— Не могу. Сам же разбередил.
— Справедливо. Упрек принят. Что, мысли появились?
— Появились…
Виталий лег на спину и заложил руки под голову.
— Даже плановые учения, филолог, всегда начинаются внезапно. То, что они будут, известно, но в какой день, никто не знает. Сигнал «сбор», и… вперед с песней!
— Расскажи: как это бывает?
— Обычно. Командир сообщает комбатам, комбаты — ротным, ротные, естественно, взводным, прапорщикам, сержантам. Начинают готовить матчасть, проводить тренировочные занятия с личным составом. А в день икс дается сигнал,
— Хутор, не ерничай. Я же серьезно прошу.
— Угу. Видишь ли, мой друг, весь механизм армии в обычные дни, как бы это поинтеллигентнее выразиться… с налетом провинциальности, что ли… В городе потоки машин, бешеное движение, людской водоворот, а в армии, в подразделениях тихо. Все что-то не спеша делают… Есть некая заторможенность во всем.
— Я думал, это только мне кажется, — сказал с удивлением Малахов.
— Другим тоже. А перед учениями эта заторможенность исчезает. Все начинает быстрее и четче двигаться, работать, жить. А в день икс, с получением сигнала, точно свежий ветер проносится по части, срывая все запоры, и армейский механизм начинает работать в таком бешеном темпе, что штатским и не снился. На последних учениях наш батальон не был задействован. Я прибыл к командиру с донесением и имел возможность увидеть его со стороны. Это — зрелище! Там словно не было ни людей, ни отдельных деталей. Работал четкий автомат, в железном ритме. Как часы!
«Поэтому на всех тренировках и ведется борьба за секунды, — подумал Малахов. — Понтонеры еще только начинают наводить мост, а колонны техники уже выдвигаются и практически в ту минуту, когда последнее звено касается другого берега, головная машина танковой колонны должна въехать на мост.
— От скорости и скрытности наведения моста зависит оперативный успех, — сказал Виталий, — зачастую умелое решение такой задачи влечет за собой коренные изменения всего хода операции.
— Даже так? А ты не преувеличиваешь значение понтонеров?
— Шевелите мозгами, сударь! Что такое переправа? Это перевес техники на том или ином участке фронта, внезапный удар во фланг или прорыв в тыл — и противник просто не успеет сконцентрировать на этом участке достаточные силы, чтобы отразить мощную лавину или забить брешь в прорыве. А вследствие нашего неожиданного удара противник начинает метаться и затыкать дыры, то есть вынужден вести военные действия по системе «тришкин кафтан», что и требовалось, ясно? Это, конечно, в том случае, если у противника нет резерва. Если резерв есть, то бросают его, но… это опять же связано с потерей времени. Кроме того, понтонеры могут в одном месте навести сразу две или три переправы и по ним за считанные часы перебросить такое количество боевой техники, что может быть с успехом решена задача во фронтовом масштабе. Надеюсь, я убедил тебя, филолог, как много зависит от понтонеров? Вот они какие мы! Пока без нас разве только авиация может обойтись.
— Это все впечатляет, — сказал Малахов упрямо, — но я-то просил тебя рассказать об учениях.
— Я дал тебе нравственно-психологический заряд, — сказал Хуторчук с укоризной, — поднял твой боевой дух, вдохнул в тебя веру в глобальную значимость родных войск — это главное, филолог, и основополагающее. А учения увидишь сам. Рассказать о них невозможно. Все равно что слепому показывать немое кино.
— Благодарствую за сравнение.
Малахов взглянул на часы. До условленного времени оставалось пятнадцать минут. «Высплюсь ночью», — подумал он и встал.
Хуторчук взялся руками за изголовье кровати, подтянулся и рывком спрыгнул на пол.
— Время лежать и время бежать, — философски изрек он. — Могу похвастаться, филолог, мои гаврики подвели сегодня медпункт под крышу. Скоро капитан Саврасов переедет в новый, модерновый, многокоечный дворец.
— Интересно, кого он будет лечить в модерновом, если в старом мой Степанов пропадает в одиночестве?
— Наше дело петушиное, — весело сказал Хуторчук, — прокукарекал, а там пусть хоть не рассветает. Нам, главное, вперед и с песней!
Малахов снова вспомнил о песне, которую привез сегодня. Все это время он ощущал неловкость за молчание, о котором просили ребята. Им хотелось удивить полк, но Хуторчук щедро делился с ним всем, что знает и умеет… Да и что бы он вообще делал без Виталия?
— Знаешь, у нас теперь есть своя, собственная песня.
— Не понял…
— Понимаешь, я не хотел говорить прежде времени…
Виталий огорошенно сел и положил сапог, который собирался надеть, на тумбочку.
— Понятно… Одному котлеты, а другому мухи? Неужели не мог на две песни расстараться?
Малахов с огорчением подумал, что Виталий прав. Если бы он сразу догадался, а теперь обращаться заново…
— Ладно, не угрызайся… Дай хоть слова посмотреть.
Малахов протянул ему лист с текстом.
Речка — водная преградаУ солдата на пути.Через речку эту надоПереправу навести.Отставить разговоры!А песню — заводи!Саперы-понтонерыПовсюду впереди!— Пока годится, — сказал Виталий, — сами сочиняли?
— Что ты! Известный поэт писал — Вольт Суслов.
Кто-то где-то лезет в горы,Кто-то в землю, словно крот!А солдаты-понтонерыНад волною круглый год.— Ну, положим, круглый год над волною — это перебор. Волна зимой имеет обыкновение замерзать.
— Не придирайся. Это гипербола — главное поэтическое оружие, — сказал Малахов, смеясь.
— Может быть, может быть, поэзия не моя стихия. Я все больше над волною круглый год. Пропускаем припев…
В небе молнии сверкают,Злые ветры бьют в упор.Нас они не испугают!Понтонер не паникер!А вот это по мне. Метко сказано!
Уважать нас есть причиныИ любить — наверняка!Настоящие мужчины —Инженерные войска!