Перепутья Александры
Шрифт:
Наверное, я бы закричала. Если б не побоялась, что отчаянные призывы о помощи сильнее разозлят Поточных шутников. А в том, что это очередное издевательство, я не сомневалась. Только на миг вспомнила рассказ Светы о её мире Страха и отринула подозрения. Слепая девушка не смогла бы создать для меня подобный ужастик. Она далеко. И увиденное девочкой в прошлом путешествии было воплощением её собственного кошмара, вызванного забытой слепотой.
Мне же сейчас просто не давали пробиться в закольцованный мир. В наказание за эгоизм и беспечность. Или чтобы не подпустить к Вове и Максу. Ведь я твердо вознамерилась отыскать сводного братца
На следующий день я снова попробовала пройти в убежище через Вовочку и опять ничего не добилась. На третий раз Кондратьев со скрежетом разрешил вторгнуться в сознание Максима. Но и это не сработало.
– Не верю, что это конец, - объявил доктор, ходя туда-сюда по кабинету, в который мы переместились после очередного провала.
– Нужно пытаться дальше. И ждать.
Я не стала язвить и разрушать хрупкое перемирие. Поехала домой - отдыхать. Последние попытки взять Поток измором выматывали не хуже марафона. В коридоре ободряюще подмигнула дежурившей Любе и получила в ответ смущенную улыбку. Бедняжка-медсестра продолжала испытывать неловкость из-за травмы Вадима.
– Понимаешь, всё случайно вышло, - стараясь не смотреть в глаза, объяснила Любаша на днях.
– Хотела использовать твоего приятеля, как мужчину. В смысле, попросила стол починить. Ножка шаталась. Но он его доломал. Вот цветочный горшок и поехал. А Вадим, как нарочно, голову из-под стола высунул. Так глупо получилось!
– Ты, конечно, первую помощь парню оказала.
– Конечно, - заверила Люба, но сообразила, что над ней подтрунивают, и замахнулась потрепанной картой.
– Ну тебя! Человек без головы мог остаться, а ей всё шуточки!
Сам травмированный ремонтник уже выписался и старательно избегал со мной встреч, чтобы не показывать негеройскую рану. Только смс-ки скидывал, мол-де продолжает мониторить состояние пациентов и следить за заведующим. И раз я приезжаю в клинику по вечерам, он решил разделить наше дежурство на две смены, посему торчит в отделение до обеда. Меня такое положение вещей вполне устроило. Вадим бы только помешал и без того провальным нынче исследованиям.
Уснула я в эту ночь снова лишь под утро. До звездочек перед глазами думала о Потоке и его новых кознях. И, конечно же, о Дмитрии. Как же не вовремя небесные наблюдатели продемонстрировали дурной юмор! В тот момент, когда я, наконец, решилась на столь трудный шаг. Нам сейчас следовало столько сказать друг другу. Понять, как быть дальше. Ох, надеюсь, парень не воспримет моё отсутствие, как нежелание его видеть.
Приснилась Варвара. В памятном костюме лебедя. Она не танцевала, нет. Сидела в первом ряду собственного Поточного театра и, не моргая, смотрела на пустую сцену. Как же тихо было там. В огромном темном зале, навсегда покинутом зрителями. Стерлась позолота, покрылись пылью кресла, выцвели алые шторы. И только хозяйка продолжала чего-то ждать. Неужели, возвращения поклонников?
– Они никуда и не уходили, - балерина повернулась в мою сторону, глянув с укором. Но вдруг превратилась в насупившегося мальчика Борю и отчеканила голосом Златы.
– Вы, по-прежнему, не хотите замечать очевидное, Александра Викторовна!
За миг до того, как надрывающийся будильник вырвал меня из сна, я снова увидела театр в его лучшие времена - новеньким и роскошным. А ещё зрителей, рассаживающихся по местам в трепетном ожидании премьеры...
Больница встретила надвигающейся бедой. У палаты Макарова собралось всё семейство. Дядя Виталик, так похожий на Макса, преданно заглядывал в погасшие глаза жены, а она не замечала его присутствия, каждые несколько секунд машинально поправляла волосы дрожащей рукой. Женщина не плакала. Наверное, не могла. Или боялась слезами ускорить конец. Зато Лиза рыдала за троих, съехав на пол прямо в коридоре.
– Насколько всё плохо?
– спросила я Кондратьева, который, увидев меня, сам решительно шагнул навстречу.
– По десятибалльной шкале? Я бы сказал: девять с половиной.
Я впервые увидела его таким. Мрачным и беспомощным. И почувствовала, что он очень зол, хотя и выглядит непробиваемой скалой. Врачи теряют пациентов - это неизбежность - и привыкают мириться с утратами. Но последние часы и минуты - всегда вызов: умению и опыту докторов. Вот только это был не наш случай.
– А если дело в препарате?
– шепнула я, с тоской глядя, как Лиза ударилась затылком о стену.
– Если...
– Уже отменил, - Кондратьев тоже понизил голос, беря меня за локоть и отводя дальше от родственников умирающего больного.
– Ещё вчера вечером, после вашего ухода. Но ничего не меняется. Думаю, причина только в Потоке. В мире Страха, завладевшем Макаровым. И, боюсь, от нас уже ничего не зависит.
– А если ещё раз попытаться пройти через Вову, - предложила я, невзирая на собственную усталость. Ох, сейчас лучше лежать дома в постели и смотреть легкое кино, а не пытаться ставить очередные изматывающие эксперименты над организмом.
– Мы же ничего не теряем.
– Кроме ваших сил, - заведующий выразительно приподнял брови.
– Не стоит геройствовать, если хоть на миг сомневаетесь в собственной стойкости. Вы действительно неважно выглядите, Александра.
– Знаю, - я упрямо заглянула в умные (пора это, наконец, признать!) серо-голубые глаза.
– Но я пойду в Поток. С вашей помощью или без неё.
Новых протестов не последовало. Эскулап выждал паузу и, молча, кивнул. Затем, отдав распоряжение лечащему врачу Макса сообщать о любых изменениях на мобильный, увёл меня в палату брата - брать закольцованный мир измором.
Не знаю, что сильнее повлияло на моё решение. Бьющаяся в истерике беременная Лиза, отчаявшиеся глаза её несостоявшейся свекрови или слова, однажды произнесенные Борей в Потоке и повторенные в сегодняшнем сне. Вдруг он прав? И я не замечаю чего-то важного, бесцельно бродя в темноте за бабочкой? Конечно, нет никакой гарантии, что после стольких дней неудач, я сумею преодолеть невидимый барьер. Однако сейчас мне жизненно необходимо было верить. Хотя бы в призрачную надежду.
Шагнула я легко. Но снова не на пляж, а в бесконечность. Туда, где нет места даже едва уловимым теням, ибо полностью отсутствует свет. Как и в три прошлых раза, я крепко зажмурилась, пытаясь привыкнуть к темноте и понимая, насколько бессмысленны потуги. Так и вышло. Глазам не стало легче ни капельки. И отчего-то огненная бабочка не появилась. Тогда я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сконцентрироваться. Не стоит нервничать и пытаться искать выход. Нужно попытаться увидеть.