Перережь мое горло нежно
Шрифт:
Зачем ездить медленно, если гораздо надежнее свернуть себе шею, когда едешь быстро.
Глава 2
Чтобы выбраться из города мне понадобилось двадцать минут. Я проехал через Коллендс — туннель и пересек границу штата Нью-Джерси. Шоссе привело меня к Нью-Йорку. Это была серая унылая местность, усеянная нефтехранилищами. Трубы химических заводов извергали сернистый газ. Я поднял стекло машины, но это не помогло. Я проехал дальше по шоссе, миновав аэропорт в Нью-Йорке, объехал Элизабет направляясь к Картрету и возле Порт Эмбой повернул на запад. Промышленные ароматы усилились. Нефтеперегонные заводы извергали языки пламени. Густой жирный дым застилал солнце. После Гарден Стойт Паквей появилась кое-какая зелень и небольшие холмы. Я открыл окна, можно было дышать без удушья и кашля. Это было просто наслаждение, особенно, когда от этого отвыкаешь.
До Атлантик-Сити я добрался до полудня. Какой-то туземец подробно объяснил мне, как найти мотель «У ручья».
Я нашел его сразу же, проехал мимо и припарковал машину у соседнего блока. Я сидел и обдумывал с чего бы начать.
С Кэгменом Элизабет Дженнингс уже говорила и ничего существенного не узнала. Будет мало пользы, если я заявлюсь туда и скажу, что я частный сыщик. Этот стиль не помогает там, где уже побывали копы. А они были здесь тогда, когда те трое обрабатывали Лингла. Тут нужно действовать тонко.
Я объехал квартал кругом, вкатил на гравийную дорожку и остановил машину возле низкого строения из грубого камня, где помещалась администрация. По другую сторону заросшего травой двора полукругом стояли пятнадцать домиков побольше. Перед ним стояло несколько потрепанных драндулетов, наверняка давно уже накрутившие свои 50 тысяч миль. Пространство, оставшееся свободным, напоминало свалку. Всюду валялись банки и посуда из оцинкованной жести, зеленого пластика и фаянса.
Перед администрацией светящаяся вывеска предлагала свободные номера. За стойкой портье сидела сельская красотка с круглым лицом, белой помадой на губах, темными тенями вокруг больших карих глаз и с коротко остриженными волосами. На вид ей было лет двадцать восемь. Хорошенький белый свитер обтягивал ее бюст, достойный всяческого внимания.
Она улыбнулась, провела кончиком языка по губам и глубоко вздохнула с поразительным результатом.
Я выдал широкую одобрительную улыбку, чего она и ожидала. У меня было впечатление, что она не пришла бы в восторг от встречи с частным детективом или даже городским копом. Здесь будет более уместны непосредственность коммивояжера.
Я ухмыльнулся снова.
— Привет! Это заведение Кэгмена?
— Верно. Вам нужно сюда?
— Именно так. Мой дружок проезжал здесь месяца три-четыре назад и сказал мне, что мотель Кэгмена — самое подходящее место, где можно остановиться, если завернешь в эти места.
— Вам нужен номер?
— Конечно, но сначала я хотел бы повидать мистера Кэгмена. Понимаете, я просто хочу знать, попал ли я туда, куда надо?
Я городил все это, не имея ни малейшего понимания, как действовать дальше.
Круглые карие глаза уставились на меня понимающе.
— Вы попали куда надо, мистер.
Она подала мне карточку с графами для имени, адреса и номера водительских прав.
— Золотко, именно об этом я и хочу поговорить с Кэгменом. Я такие бумаги не заполняю.
У меня наконец-то появилась идея.
Она посмотрела на меня с еще большим интересом.
— Подождите, пожалуйста, — вежливо сказала она и исчезла во мраке помещения, покачивая приятно закругленными формами в мини-юбке.
Мне пришло в голову, что если в мотеле есть еще несколько таких служащих, как она, то гостям вряд ли остается много времени для сна.
Я слышал, как она говорила: «Да, он здесь. О'кей, Гарри, я пошлю его туда». Она выглянула, а потом снова зашептала в трубку: «Ах, ага он вроде парень в порядке».
Она вернулась, широко улыбаясь.
— Вы знаете, где отель «Охотничий домик»?
— Я оценил бы, если бы вы мне сказали.
— Для вас, что угодно. Вернитесь в город по дороге, по которой приехали. Это на Кордильо-Пасифик.
— А что там делает Кэгмен? — спросил я. — Я думал, что его заведение здесь.
Она захихикала, как будто услышали что-то смешное.
— «Охотничий домик» тоже принадлежит ему. Он бывает там и здесь. Это зависит от его дел.
— Теперь понятно.
Она провела пальцем по губам, послюнявила его и пригладила брови.
— Милый, если застрянешь в городе на ночь, вернись лучше сюда. Поспишь здесь лучше, чем в любом другом месте. И пойми меня правильно: тут ничего дурного нет. Просто у меня когда-то был парень вроде тебя. Он погиб в автомобильной катастрофе. Ты немного напоминаешь его подбородком и глазами. Посидим и поболтаем. Я принесу для тебя пиво. Знаешь, люблю иногда поболтать с мужчиной.
— Вернусь обязательно. И не забудь оставить мне комнату.
— Не беспокойся, комната тебе будет. Если меня здесь не будет, когда ты вернешься, спроси у дежурного Ирму. Это я. Я буду где-нибудь поблизости.
Я сел в машину и повернул на шоссе. Полюбовавшись на свое отражение в зеркальце, я ухмыльнулся. Красавец Мак Грэг, черт ты этакий! Ни одна перед тобой не устоит. Они ждут тебя у стойки портье. Ждут на всей земле, в горах, в долинах и опрокидываются на спину, едва завидев тебя.
Я нашел отель «Охотничий домик» и поставил машину у входа. Это было старое кирпичное здание в пять этажей с соответствующей вывеской. Часть ее уже не светилась, светились лишь буквы «Охот…».
Я поднялся по старым истертым ступеням, прежде чем кому-нибудь вздумалось на меня поохотиться. Коридор был узким, мрачным, жалкие лампочки мигали и потрескивали. На полу лежала потертая дорожка, не менее ободранные банкетки обрамляли стены.
На другом конце холла появилась из сумрака женщина с испитым лицом в облезлой меховой горжетке на плечах. Она исчезла за углом, оставив за собой запах, напоминающий мне морг.
Портье оказался бледнолицым молодым человеком в крикливом клетчатом пиджаке. Он читал газету, старательно при этом козыряя в носу.