Перерождение
Шрифт:
– Как это все поразительно, - Ростов откинулся на спинку стула, поглаживая густые волосы.
– Если протомонии так старательно меняют ДНК, то почему бы нам не заняться тем же? – предложила Кроберг.
– Вы соображаете что предлагаете? – Шепелев нахмурился как туча. – Мы же как дети на пульте ядерного щита. А давайте поиграем, - туча чернела на глазах, - вы соображаете что говорите? Нам не известен принцип изменения ДНК Каро, нам неизвестно, теперь неизвестно, как устроена его новая цепочка, а про ДНК протомоний так и говорить нечего. Их структура крайне сложна. Полученные образцы еще в далеком 2208 до сих пор не расшифрованы суперкомпьютером. Вы соображаете что вы говорите?!
– Но ведь вы взяли новые образцы протомоний? – Кроберг сохраняла змеиную выдержку. Но в глазах ее сверкала гроза, передразнивая блики на отполированной голове Шепелева.
– А как же, - подтвердил он.
– И что вы можете сказать о них? Протомонии изменились?
Шепелев пытался
– Она осталась неизменной, - профессор ответил твердо, но он чувствовал что эти слова сейчас обратятся против него.
– Значит, все, что сейчас происходит с ДНК Каро: вся эта информация содержится в ДНК протомоний. Она не берется из неоткуда. Меняя что-то в ДНК Каро, скажем, убирая какую-то связь – протомонии вновь ее создадут.
– Это недоказуемо, - Шепелев попал в капкан. Он понял это, но не мог не сопротивляться.
– Но это логично, - отрезала Кроберг. – Терена не интересуют столь глубинные исследования. Но основываясь именно на них, мы сможем через два месяца предоставить ему вывод о перерождении иммунной системы Каро или ее отсутствии. И, думаю, ни для кого не секрет, что от нас ждут больше первое, чем второе, - Кроберг смотрела на заведующих взглядом поглощающим и гипнотизирующим. Подобно змее она шипела и закручивала не одно кольцо вокруг их шей.
– А вы не боитесь, что наше вмешательство в его ДНК изменит Каро? – Шепелев предпринял последнюю попытку. Этот вопрос вызвал непроизвольную улыбку у Кроберг. Она так внезапно появилась на лице Елены, что смутила ее саму.
– Если бы я боялась всего того, что делаю с ним, то я бы не ввела подавители в самый центр его эгоцитарной системы.
Кроберг одержала победу. Хотя все прекрасно понимали, что противостояния не было. Елена была слишком крупным зверем и с ней тягаться, значит, надорвать свою спину. Кроберг добродушно смотрела на Шепелева. Она подалась немного вперед, в глазах ее сверкали разряды тока. Но Шепелев нырнул взглядом в бумаги. Кроберг едва слышно фыркнула.
– Именно! – вдруг воскликнул Мельев, прервав прицеливание Кроберг в следующую жертву. Сидевший рядом Карцев вздрогнул и ощутимо хлопнул его по плечу.
Сергей тут же сообразил, что прослушал многое, о чем говорилось в последние минуты за столом. Но последняя фраза Кроберг крючком вытащила его из увлекательного раздумья над бумагами.
– Простите, - на лице Мельева появился легкий румянец. – Мы с профессором сидели всю ночь и после, рассуждали, собирали данные, - Сергей быстро схватился за цепочку рассуждений, стараясь рассказать предысторию как можно быстро, чтобы добраться до сути, - мы обобщали, складывали и прикидывали. У нас на руках были данные постоянного мониторинга с датчиков наблюдения в реальном времени. По ним, мы могли судить о степени развития микроволновых способностей Каро. Данных было огромное количество, и все они говорили лишь об одном. Что организм Каро не переставая излучает микроимпульсы. Благо наши приборы способны были их уловить. Это мы всегда делали. Вы видели наши отчеты. Уже пять лет мы не наблюдали никаких пиков активности. В какой-то момент стало казаться, что они угасают с перерождением организма. Но три года назад, не без помощи профессора Кроберг мы поняли, что Каро занимается тренингом. Он учится контролировать свои способности. Мы успокоились, то есть все шло как по маслу. Он рассказывал нам что делает и как, мы сравнивали это все с показаниями приборов – все сходилось. Однако за последние два года скорость импульсов Каро увеличилась, не их сила, но частота излучения. В лабораторных испытаниях нам так и не удалось понять какой из этого можно было сделать вывод. В присутствии Каро всем становилось очень комфортно. Вы должны понять. Это связано с микроволновым воздействием. Оно было гармоничным и вступало в резонанс с организмами, заставляя нас чувствовать себя комфортно. Это действовало на подсознательном уровне, как безусловный рефлекс. Однако, во время операции, мы все стали свидетелями необычного явления. Микроволновое излучение стало оказывать резко негативное воздействие. Произошел выброс образовавшейся микроволновой энергии. Это произошло спонтанно, резко и эффектно, - у Мельева светились глаза, он захлебывался от слов. – В операционном листе не было никакой информации о том, что вы ввели в эгоцитарный центр подавитель. Этого не было и в наших обсуждениях, наших данных. Но было другое: бешеный скачок данных, сильное излучение во время операции. Одновременно с резкими пиками активности следуют плавные, но стремительные угасания. Мы с профессором рассудили, что это попытки Каро унять растущую электрохимическую активность. Но раз за разом она брала верх. Она все больше накапливалась в нем. Очевиден тот факт, что непогруженный в сон Каро не мог справиться с болью, и это мешало ему контролировать накапливающийся в результате сильнейшего стресса энергетический потенциал…
– То есть если бы он не чувствовал боль, он бы совладал с собой? – уточнила Кроберг.
– Именно. Все наверняка видели, что датчики на стенах просто зашкаливали. Некоторые даже не выдержали. А данных было столько, что подвисала система.
Кроберг перебирала в голове услышанное. Она вспоминала операцию, прокручивая последние часы: смотрела ли она на датчики. И действительно, они не регистрировали никакой активности. Она посмотрела на Мельева.
– Я думала он в коме. Все приборы говорят об этом, - Кроберг оправдывалась сама перед собой.
– Мы тоже подумали также. Мол, парень в коме, чего же от него ждать. Какое там излучение, когда его мозг отключен, - Сергей поставил пустой стакан. – Но мы все ошиблись и даже наши приборы. Нервная система Каро давно уже состоит из двух взаимосвязанных систем: центральной нервной системы и эгоцитарного симбиота. Раньше ни одна из них не могла существовать без другой. Но теперь все изменилось. Мозг Каро в коме, а вот эгоцитарная система, этот могучий симбиот из моний вполне себя бодро чувствует.
– И вы ждали совещания, чтобы сказать мне об этом?! – прикрикнула Кроберг.
– Профессор Кем направлялся сегодня к вам, он должен был все вам рассказать, - Мельев слегка отодвинулся от стола, - я только что сам об этом узнал. Эти выводы профессор Кем добавил сам без меня.
– Что еще он хотел мне сказать? – на лицах заведующих читалась тревога. Они взглядами торопили ассистента, чтобы он скорее продолжил.
– Профессор наверняка, как и я, задался вопросом о том, почему же тогда эгоцитарная система не излучает ничего. Ведь, такого не может быть, - в голосе Мельева чувствовалась предательская дрожь. – И это правда - этого не может быть. Лишь в состоянии комы излучения мозга почти равны нулю. А если брать за основу раздельное поведение, то эгоцитарная система должна была продолжать излучать, несмотря на то, что мозг находится в коме. На последнем листе записи сделаны от руки. В них профессор говорит о том, что объект 3 излучает резко-агрессивную нановолновую электрохимическую энергию, которую он уловил своим прибором. Он всегда был с ним, во всех переездах. По суждению профессора эти волны способны оказывать влияние на окружающих, на их мышление.
– Сознательно? – спросил Карцев.
– Нет, то есть об этом не говориться, - Мельев уткнулся в папку и вынул последний лист, - несколько слов о том, что мозг пока еще сохраняет функции мыслительного центра, а эгоцитарная система контролирует основные инстинкты, такие как самосохранение. Но чтобы проверить это, профессор направился в криохранилище, чтобы выяснить излучают ли отрезанные образцы те же волны.
Кроберг смотрела на раскрытую папку, лежащую перед Мельевым. В уме складывались кусочки целой картины. Раздалось пиликанье от двери. В зал совещаний вошла Ольга. Кроберг прищурилась: глаза и нос Арно были красными, щеки мокрые, она еле стояла на ногах. Покачиваясь, она сделала несколько шагов. Через всхлипы Ольга произносила лишь одно ясное слово:
– Кем… профес… Кем…
– В криохранилище? – у Кроберг пошли мурашки от своего предположения. А холод заструился, когда Ольга кивнула в подтверждение.
К ней подошел Карцев. Он обнял ее за плечи. Пытаясь привести ее в чувства, он довел ее до ближайшего стула у стола и посадил ее.
– Его нашла служба охраны во время обхода, - толстые слезы набухали на глазах Ольги, - десять минут назад, - Арно руками прикрыла лицо.
Кроберг вскочила с места. Она ураганом промчалась к выходу. Карцев за ней. Остальные подсели ближе к Ольге. Через всхлипы она рассказывала им то что знала.