Перерождение

Прост Артур

Мельев вышел с главного входа центральной операционной и, дойдя до главного перекрестка, свернул направо. Лаборатория Кема была недалеко, впрочем, как и стационар. Они были соседями. Но Сергей не желал впускать, рвущуюся в сердце сумятицу и уверенно шел в лабораторию. По громкой связи зачитывали приказ Кроберг о введении «внутреннего молчания» и о том, что второй уровень лаборатории временно изолируется. До трех часов дня все должны покинуть свои рабочие места. Сергей зашагал быстрее. Показалась дверь лаборатории. Быстро набрав код доступа, Мельев стремительно влетел внутрь.

Пройдя по недлинному коридору, утыканному множеством сканирующих датчиков, Сергей уперся в полупрозрачные двери. Они открылись сами, распознав посетителя. Лаборатория профессора Кема была одной из самых больших, но, несмотря на это трудилось в ней всего два человека. Это было продолговатое овальной формы помещение, поделенное надвое прозрачной бронированной стеной. В центре располагались две колонны до потолка, соединенных узкими мостиками. По этим перемычкам проходили толстые кабели, в которых текла жидкость для охлаждения. Эти колонны были мозгом лаборатории Кема и частично мозгом всей резервации.

Одна колонна стояла перед прозрачной стеной, другая за ней. Колонны светились светло-синими огнями и ежеминутно регистрировали состояние абсолютно всех больных «белой язвой» в Деревне.

Мельев сел за свой стол, включил приборную панель и положил устройство Кема перед собой. Нажав на кнопку выброса флешки, Сергей достал ее и поместил в считывающее гнездо, на рабочей панели. На экране стали открываться графики, файлы с записями, диаграммы и таблицы. Они в хаотичном порядке то выскакивали на экран, то закрывались. Через несколько минут Мельев стал понимать, что на флеш-карте содержится масса старой информации. Часть ее хранилась еще со студенческих времен профессора Кема. Из-за повреждения флеш-карты данные извлекались непоследовательно. Из коридора донесся скрежет. По звуку это напоминало падение тележки. Сергей вскочил со своего места. Он посмотрел на дверь из коридора. Но там никого не было видно. Мельев посмотрел на стену лаборатории. За ней, в полутора метрах, находился стационар. Сергей схватил прибор со стола и вытащил аккумулятор. Его нельзя было уже использовать из-за повреждений, вызванных в криохранилище. На счастье это был стандартный аккумулятор, и Сергей подошел к шкафу, где хранились сменные элементы питания. Среди них он нашел необходимую модель и быстро вставил. Аппарат подал признаки жизни: монитор засветился бледным белым светом, появилась надпись «загрузка». Сергей вспомнил, что флешка все еще в панели управления. Он подбежал к столу, закрыл все приложения и начал копировать все данные с флеш-носителя. Прибор запиликал: экран окрасился ровным зеленым цветом. На мониторе мелькнуло сообщение о том, что в прибор не вставлена карта памяти. Сергей убрал сообщение. Экран разделился на четыре равные полосы. Это были диаграммные регистраторы. На экране мелькали беглые сообщения о том, что идет настройка. Периодически появлялась надпись «не подключен усилитель», «не подключены внешние уловители». Мельеву ничего не оставалось как игнорировать эти сообщения. Он сел за стол, держа прибор перед собой. Через несколько минут аппарат завершил настройку и регистраторы начали фиксировать данные. На экранах начали появляться разные линии. Некоторые походили на кардиограмму, другие на показания сейсмографа. Но все они были слабо выраженными. Сергей встал и начал ходить вдоль стены. Но датчик фиксировал одни и те же данные. Графики линий были практически неизменны. Сергей осмотрел еще раз аппарат. Если сообщения говорили правду, то уловители и усилитель должны были куда-то втыкаться. Ощупывая руками боковые панели, Мельев обнаружил некоторые углубления. Он взял с ближайшего стола ножницы, пытаясь поддеть, как ему казалось крышку. Но у него ничего не вышло. Сергей с досадой убрал ножницы. Ему не хотелось нечаянно сломать прибор, который может быть в одном экземпляре. Нужно разобраться, прежде чем тыкать в щели ножницами. В мыслях Мельева возникла мысль сходить в криохранилище и спросить о том, не было ли при профессоре еще каких-то приборов или необычных предметов. Но в тот же миг по телу прошла волна отвращения из-за того, что нужно будет опять столкнуться с останками профессора на столах. Тогда Сергей набрал номер начальника безопасности.

Мамонтов был не в настроении. Но, учитывая происходящее, он постарался как можно безразличнее ответить на вопросы Мельева. Тот, в свою очередь, задал лишь один вопрос. Но начальник охраны с уверенностью сообщил, что в пиджаке профессора лежал лишь один прибор. В карманах больше ничего не было, ни ручек, ни каких-либо мелочей. Сергей поблагодарил Мамонтова и, повесив трубку, погрузился в раздумья.

Если верить словам профессора в отчетах, то он использовал этот прибор. Другого они не нашли при нем. Сергей хлопнул ладонью по столу. Как же тогда профессор получил достаточные данные, чтобы понять, что симбиот Каро излучает электрохимические волны. Сергей смотрел на прибор. Но его внимание отвлекла надпись на мониторе. Копирование данных с флеш-карты завершилось. Мельев подъехал на стуле к своему рабочему столу, вынул флешку и вставил в аппарат. На экране тут же возникла надпись: усилитель инициируется. Удивлению Сергея не было предела. Флеш-накопитель играл роль усилителя? Он вспомнил своего бывшего начальника, и ответ сразу пришел на ум. Зная об одержимости внутренними рассуждениями профессора, можно ожидать, что простую открывалку он может наречь интегратором доступа или ключом к блоку хранения. Для профессора эта флешка была усилителем, и он так и назвал ее, когда писал программу. Но, вместе с тем, Сергей знал, что даже в самом нелепом названии Кем скрывал суть. И, несмотря на то, что этот продолговатый кусочек микросхем был флеш-картой, он наверняка имел и иное воздействие на прибор.

На мониторе появилась надпись о том, что усилитель инициирован. Следом предупреждение о том, что уловитель по-прежнему не установлен. Надписи исчезли, а прибор заметно нагрелся и немного кряхтел. Диаграммы вырисовывались гораздо четче и более полно. Попеременно всплывали дополнительные окна-сообщения с дополнительной расшифровкой пиков активности. Через пару минут Сергей вздохнул. На его лице появилось разочарование. Прибор регистрировал стандартные данные мозговой активности в четырех фазах излучения. Мельев чесал голову, как он не заметил этого раньше. Он положил прибор перед собой. Сергей смотрел на кнопки, выстроенные в стройный ряд. На каждой кнопке были какие-то зарубки, они напоминали начальные отметины. Но одна из кнопок отличалась. На ней было три зарубки.

Сергей понял, что прибор профессора Кема таит в себе скрытые подсказки. Они были оставлены самим профессором. Он это делал для себя. Он всегда оставлял пометки везде, где только можно.

И прибор родом из его студенчества не был исключением. Сергей поочередно повернул круглые рукоятки так, чтобы метки на них совпали с метками на панели. Прибор реагировал: на экране менялись окна регистраторов, сменялись каналы сканирования. Дойдя до регулятора с тремя метками, Сергей остановился. В глубине его немного сверлило опасение что он сделает что-то не так. Но Сергей вновь ухватился за любопытство, когда прибор стал регистрировать сильное альфа-возмущение. Это был не Каро. Его симбиот излучает, если профессор не ошибся, в нано режиме. Мельев не стал заострять внимание на альфа-активность, и повернул переключатель с тремя метками. Экран погас. Сергей вскрикнул. Он перещелкнул регулятора в прежнее положение. На мониторы бледными всполохами стали появляться изображения регистраторов. Сергей облегченно выдохнул. Но нужно было продолжать. Убедив себя в том, что все так и должно и быть, Сергей вновь повернул переключатель. Экран погас. Сергей осмотрел прибор. Не мог же он выключиться. Спустя секунду прибор несколько раз провибрировал. Мельев присмотрелся к экрану. Он был черным, но были видны маленькие изогнутые полосы, появляющиеся в разных местах. Это какой-то режим сканирования. Мельев встал, прошел вдоль стены. Но всполохов больше не становилось. Тогда Сергей переключиться регулятор на следующую метку. Экран приобрел слабый зеленый оттенок. Белые всполохи стали видны четче и их было больше. Можно было судить даже об их траектории. Они возникали группами в одном месте, исчезали, потом мелкими пучками проявлялись ниже на экране. Сергей повернул переключатель к третьей отметке. Экран стал насыщено зеленого цвета. Белые всполохи, казавшиеся разрозненными, в предыдущих режимах были цельными. Они сливались в линии в виде волн и следовали одна за другой. Они периодически закрашивали часть экрана. Сергей хмурился. Он не мог понять что перед ним. Он инстинктивно нажал пальцем на экран. Прибор закряхтел. Изображение замерло. Аппарат гудел. Сергей положил его на стол, опасаясь, что прибор перегревается. Но через минуту в точке прикосновения образовался кружок. Из него выпало контекстное меню, в котором сверху вниз показывались данные. Сергей сообразил, что нажав на точку на экране, отдал команду прибору сделать анализ собранного участка излучения. В приведенной выборке данных говорилось о силе, длине и типе волнового излучения. И чем дольше Сергей читал, тем больше поражался. В глазах его сверкали искры, а мысли готовы были устроить фейерверк. Он видел то, что видел незадолго до смерти его шеф. Но в отличие от него он не сделает той глупости и не сойдет сума. Мельев смотрел на стену, представляя, что за ней лежит в коме Каро, а его симбиот пытается справиться с болью, излучая неизвестные волны. Сергей окинул взглядом лабораторию. Подойдя к своему столу, он нажал на нем несколько кнопок и из стола показался плоский, меньше ладони жесткий диск. Туда он скопировал данные с флеш-карты. После этого Сергей нажал на кнопку выключения и с довольным лицом направился к выходу.

IV.КОСМИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Глава 13. Прибытие

Кроберг подписывала последние документы на отправление. Она была несказанно рада, что этот жуткий месяц, наконец, подошел к концу. Елена с нетерпением ждала момента, когда она сможет открыть второй уровень лаборатории. Туда вернется жизнь, которую запер Каро сам того не желая. Хотя, по утверждению доктора Мельева, симбиот Каро не подавал агрессивных признаков уже целую неделю. Это позволяло сделать выводы, что организм объекта идет на поправку. У Кроберг были все поводы для ликования. Она с уверенностью готовила Каро к решающему испытанию. Однако несколько профессоров осмелились высказаться за поспешность Кроберг. Они полагали, что транспортировка, находящегося в коме Каро, может негативно сказаться на состоянии всей центральной нервной системы. Но Кроберг не желала внимать им. Но она слышала их голоса и считала их доводы верными. Однако в планах Елены входило полное перерождение Каро. И она готова была принести любую жертву на алтаре науки.

В кабинет вошла Ольга. Она была взволнована. Несколько дней назад, когда Кроберг на совещании с главами отделов вынесла решение об отправлении Каро на орбитальные испытания, Арно попросилась в сопровождающие. Елена тогда посмеялась и при всех назвала Ольгу вздорной и самоуверенной выскочкой. Кроберг не упустила шанс напомнить своей ассистентке, что ее потолком является роль помощника. Ольга стойко выдержала нападки профессорши, но отступать было не в ее правилах. В ее голове, уже тогда под градом слов Кроберг, зрел план, как добиться того, чтобы Кроберг отправила ее сопровождающей на космическую станцию министерства науки.

– Пришло сообщение из ФСБ, о том, что майор Саврасов не сможет приехать на отправление, - Ольга дошла до середины кабинета и остановилась.

– Еще одна прекрасная новость, - Кроберг встала из-за стола и направилась к выходу. Она ждала Ольгу, чтобы вместе спустится в гараж для осмотра трейлера, на котором будет перевозиться Каро до космопорта. Кроберг так делала всегда, она считала своим долгом тщательно проверить контейнер, приборы и устроить допрос с пристрастием сопровождающему персоналу. И сегодня для нее не было исключением. Они вышли из кабинета и не торопясь направились по коридору в сторону гаража.

Вокруг высокого белого трейлера суетился персонал. Техники подключали последнее оборудование. Санитары и лаборантки заносили документацию и вещи. В группу сопровождения сохранной капсулы с Каро входили десять сотрудников. На них ложилась ответственность за стабильное состояние объекта. Одним из десяти всегда была Кроберг. Умершего профессора Кема, который должен был сопровождать Каро и на космической станции, заменил доктор Мельев. Он ужасно радовался своему путешествию в космос и не скрывал этого. Сергей всячески акцентировал на этом факте всеобщее внимание. Ему нравилось чувствовать на себе взгляды и чувствовать зависть.