Перерождение

Прост Артур

Это произошло в 2204 году. Самое массовое заражение «белой язвой» в новейшей истории России, приведшее к колоссальным жертвам. В этом же году Кроберг впервые взяла на руки трепыхающийся комочек с ручками и глазами полными красных слез. Елена хорошо помнила тот день. Каждая минута отпечаталась в ее памяти и ни один год не смог затереть их. Она вместе с ведущими биовирусологами находилась на большом совещании в БиоНИЦ. Эту встречу инициировал профессор Кирилл Иванович Данилевский, он был главой лаборатории микровирусов. На ней он собирался поднять вопрос о возможной пандемии новой вирусной болезни – гриппона. Его еще называли сыном вируса гриппа. Он был более адаптивным, агрессивным и в половине случаев приводил к летальному исходу. Лекарств, способных полностью излечивать его не было, и считалось, что создать его невозможно в силу быстрой мутации гриппона. Кроберг прекрасно помнила, как не желала идти на совещание. Она открыто называла его пустым и бесперспективным делом. Будучи в подчинении у Данилевского она не имела права пропустить совещание, хоть и занималась тогда более опасной болезнью, которая и не проявляла себя, но была обнаружена в некоторых уголках страны. Кипя от ярости, Кроберг прибыла в БиоНИЦ. Она сразу наткнулась на Винбурга. Он стоял в огромном фойе и с неизменной улыбкой разговаривал по

телефону. Кроберг давно знала его и видела, что сейчас на лице министерского чиновника висела отнюдь не довольная усмешка. Он был чем-то сильно озабочен и ответы, что звучали по телефону, ему не нравились. Тогда Кроберг не стала тревожить его своим появлением и обошла его за несколько метров, присоединившись к своим коллегам, обсуждавшим появление функционера из министерской ложи. Как узнала Кроберг, на присутствии Винбурга настоял сам Данилевский. Это всем казалось очень странным и крайне интригующим, учитывая тот факт, что Данилевский и Винбург были заклятыми врагами.

Заседание началось ровно в восемь утра. Данилевский был его ведущим. Он начал говорить издалека: о гриппе, приводил данные анализов, схемы, подтверждающие его родство с гриппоном. Все это было известно всему ученому свету. Но вот дальше Данилевский произнес то, ради чего он и собрал всех: гриппон не природная мутация гриппа, а искусственное творение человека. В зале поднялся гул. Ученые вскакивали со своих мест и подбегали к Данилевскому, пытаясь посмотреть на его бумаги. Но вскоре этот балаган, как оценила происходящее Кроберг, был прерван. В зал совещаний вбежала секретарь Ожина Антона Исаевича, директора БиоНИЦ. Она очень долго что-то говорила своему шефу на ухо. При этом на лице главного ученого очень явственно рисовались морщины ужаса. Они черными складками прорезали его лицо. Отстранив помощницу, директор включил свой микрофон и громко скомандовал: «Молчать, всем!». Криков от Антона Исаевича никогда никто не слышал, поэтому эти слова стали для всех громом среди ясного неба.

– Господа, у нас эпидемия, - дальше дрожь в голосе начала захлестывать бывалого ученого. Он сообщил о том, что в пригороде Екатеринодара началась непонятная эпидемия и что она очень быстро распространяется.

Кроберг хорошо помнит взгляд директора: растерянный, ищущий укрытия. Он посмотрел на нее и сообщил о том, что, по всей видимости, это «белая язва» и что Кроберг и ее команде надлежит немедленно вылететь в зону заражения. Остальные будут готовить платы для приема больных, если таковые будут.

К горлу Елены подступил большой ком. Она стояла и не могла ничего ответить. Кивнув головой, Кроберг махнула тем из ее команды, кто присутствовал на заседании, и направилась к выходу. Тогда она впервые увидела лицо майора Саврасова. Он сидел в тени на дальних рядах и что-то записывал в маленький блокнот, но услышав о происшествии, тоже направился к выходу. Кроберг тогда не придала этой встрече значения. Ей предстоял перелет за полторы тысячи километром от Петрополиса.

Подготовка к вылету заняла около сорока минут. Все облачились в защитные костюмы. В девять часов двадцать минут девять ученых во главе с ней были на борту. Там она узнала, что на выезде из небольшого города Соколинов бор на федеральной трассе произошла массовая авария, в которую попал школьный автобус. На нем второклашки направлялись на экскурсию в детский музей Екатеринодара. Больше всего досталось именно автобусу с детьми. К месту происшествия быстро вылетели врачи скорой помощи. Однако через тридцать минут двое из них скончались, распавшись на отдельные фрагменты. На месте происшествия поднялась паника. Были подняты по тревоге войска биозащиты Екатеринодара. Они отцепили территорию и удерживают людей внутри нее. Люди продолжают гибнуть. Предположительно распространение идет от кого-то из детей.

Кроберг была взволнована. У нее дрожали руки, и она никак не могла заставить себя усидеть в кресле. Елена не могла поверить, что наискучнейшее собрание высоколобых ученых подарило ей такой невероятный шанс. Чем ближе вертолет БиоНИЦ приближался к месту заражения, тем нетерпеливее становилась Кроберг. Она ходила по салону и инструктировала коллег, напоминая им о высокой смертельности вируса. Елена также передала через пилотов на землю сообщение о том, что необходимо срочно подготовить ветрогенераторы самой высокой мощности, чтобы не дать воздуху с мониями распространиться на Екатеринодар. Вертолет издалека облетел место происшествия. Все, кто был в салоне, смотрели через иллюминаторы: школьный автобус лежал на боку с вывернутым наизнанку передом. В нескольких метрах, уткнувшись в кювет, находился трейлер, его кабина также была искорежена. По обеим сторонам находилось около полусотни смятых автомобилей. Шоссе было скоростным и многие просто не успели затормозить. По прикидкам Кроберг, смертельно пострадавших не много. Раненные стояли на удалении от места происшествия. Многие хотели уйти, но им мешали военные в защитных масках.

Вертолет приземлился за сто метров от ограждений из солдат. Кроберг выйдя из вертолета, сразу посмотрела на ближайшие деревья. Зеленые кроны мирно дремали в утреннем жарко разливающемся солнце. Вирусологи побежали к автобусу, захватив портативные чемоданчики. «Оба водителя на месте», - уточнил кто-то за спиной. Кроберг приказала всем рассредоточиться и найти источник «белой язвы». Девять ученых-вирусологов как желтые муравьи разбежались в разные стороны. Прежде всего, они осмотрели останки двух погибших врачей. Они находились в десяти метрах от автобуса, прикрытые изоляционной пленкой. Несколько вирусологов направилось к пострадавшим. Те сразу накинулись на них с криками и просьбами. Ученых стеной огородили военные. К автобусу направилась Кроберг, с собой она взяла Ростова. Пробираясь через ограждения шоссе, Кроберг видела разбитые окна автобуса. На их краях много крови. Подбежав ближе, она услышала детские стоны и плач. Войдя, в лежащий на боку, автобус ученые увидели детей: испачканных, покрытых кровью и осколками стекла. Некоторые лежали в неестественных позах друг на друге. Многие рыдали. Кто-то дергал за руку женщину, лежащую среди кресел. Кроберг и Ростов аккуратно пробирались через смятые и вывернутые кресла, осторожно ставя ноги между лежащими бездыханными маленькими телами. Плачущие стонущие дети смотрели на двух взрослых как на пришельцев. Кто-то начинал реветь еще больше, кто-то замолкал в еще большем страхе. Кроберг и Ростов останавливались возле каждого ребенка, живого и мертвого, осматривали руки и ноги. Тех у кого не находились белые отметены Ростов выводил наружу и усаживал возле автобуса. По связи он позвал себе на помощь военных в масках, чтобы те перенесли детей в медицинский бокс, развернутый в периметре отцепления. Кроберг пробиралась

вглубь автобуса. «Тише», - повторяла она вслух, пытаясь успокоить ревущих от боли и страха детей. Чем дальше она пробиралась тем меньше становилось шансов на то, что она найдет того, кто является источником заражения. Но она чувствовала, что вирус здесь и что он спрятался от нее. Чутье не подвело ее. Она обнаружила семилетнего ребенка с небольшими белыми пятнами на ступнях. Он был еще жив. Кроберг позвала Ростова. Он был занят выжившими. Елена крикнула на него, напомнив, зачем они здесь и потребовала, чтобы он немедленно подошел к ней. Ростов подчинился. Зараженный ребенок находился под креслом, они осторожно извлекли его. Это был мальчик в зеленых шортах и синей рубашке-гавайке. Из ноги и руки сильно сочилась кровь. Ростов вытащил ребенка наружу. К этому времени к автобусу подбежали несколько вирусологов из команды Кроберг. Они готовили сохранную капсулу. Через пять минут Кроберг нашла еще двух детей, у которых на ногах и руках были белые отметены язвы. Им также было лет по семь: девочка и мальчик. Девочка с рваной раной на ногах и руках. Ее сиреневое платьице было сильно изорвано и пропитано кровью. Мальчику повезло меньше. Он был на грани смерти с переломами рук и ног. Огромный кусок стекла находился у него чуть выше поясницы. Кроберг поняла, что у него задет позвоночник. Из длинной резаной раны на груди лилась черная кровь. Это был последний ребенок в автобусе. Кроберг присела рядом. Она медленно обхватывала его надломанное тело, стараясь не касаться большого осколка стекла, торчавшего у него в спине. Он всхлипнул и внезапно схватил ее за руку. Елена опешила и чуть не оступилась. Она посмотрела на его испачканное и изувеченное болью лицо. Его глаза были мутны от крови, но Кроберг видела его зеленые тускнеющие зрачки. Мальчик смотрел на нее и сильнее сжимал пальцы.

Кроберг выбралась с ребенком на руках из автобуса. Передала его коллегам. Встал вопрос, как поместить мальчика в сохранную капсулу. Осколок стекла сильно мешал. Кроберг закричала о полной некомпетентности подчиненных. Она приказала немедленно, здесь и сейчас, обрезать стекло и поместить ребенка в капсулу. Елена подошла к двум другим детям. Они уже лежали в капсулах. Жизненные показатели были крайне низкими, но стабильно держались. Ругая коллег за медлительность, Кроберг посмотрела на третьего ребенка, которого вытащила сама. Все это время он смотрел на нее. Он был не в силах держать голову, она свисала с руки врача очень неудобно, но глазами мальчик следил за Еленой. Кроберг закрыла глаза. Ей стало дурно. Она сделала шаг в сторону и посмотрела, как двое солдат в масках несут портативный операционный бокс. Через несколько минут возле автобуса была раскрыта изолированная палатка, где врачи аккуратно скалывали стекло, чтобы тело мальчика смогло поместиться в сохранную капсулу. Спустя пять минут ребенок потерял сознание. Кроберг все это время, гладившая его по волосам, торопила врачей. Вскоре работа была сделана. Мальчика поместили в капсулу и троих детей погрузили в вертолет. Направляясь к нему, Кроберг подошла к главной военной палатке. Она сообщила о том, что вирус найден у трех детей. У остальных пострадавших признаков заболевания нет. Однако всех их стоит немедленно изолировать, поместить в закрытые костюмы и направить в спецрезервацию, где они смогут выяснить о том, находится ли в их телах вирус или нет. Начальник оцепления отдал соответствующее распоряжение. После чего он сообщил, что в Екатеринодаре нет мобильных ветрогенераторов, способных создать воздушную стену. Кроберг посоветовала не волноваться и надеяться, что 15 погибших от «белой язвы» будут единственными, так как источник локализован и все пострадавшие находятся в зоне отцепления. Но уже через полминуты, бледнея, военный сообщил, что несколько детей были увезены вертолетом в Екатеринодар. Кроберг стиснула зубы. Ей хотелось поколотить начальника за то, что эту важную информацию ей не сообщили раньше. Но справившись с нахлынувшими эмоциями, Елена приказала пяти своим подчиненным вирусологам отправляться в Екатеринодар для возможной локализации распространившегося заражения. Сама же она вместе с остальными погрузилась в вертолет, который полетел обратно в БиоНИЦ,

Будучи на полпути в Петрополис Кроберг узнала, что на борту медицинского вертолета, перевозившего раненых детей в Екатеринодар, обнаружили распавшееся тело одного из санитаров. Детей определили в карантин госпиталя имени Торопова, как и всех, кто был на воздушном судне. Узнав об этом, Данилевский приказал Кроберг развернуть борт и направляться для локализации вируса в Екатеринодар. Но Кроберг убедила его в том, что отправленных ею вирусологов достаточно. И что их приоритетом сейчас являются дети-переносчики.

К двенадцати часам дня Екатеринодарский госпиталь был взят под карантин военными биозащиты. Из больницы никого не выпускали. Вокруг было поставлено отцепление. Специалисты брали пробы воздуха. Но монии было крайне сложно обнаружить. Осложнялось все тем, что тогда, существования этого вируса официально не признавалось. И смерть свидетельницей заговорила раньше. Через час после выставленного отцепления в госпитале стали гибнуть люди. Их смерти были настолько быстрыми и мучительными, что от ужаса и страха многие люди пытались вырваться из здания. Даже выпрыгивали из окон. Вирусологи трубили тревогу. Начинается эпидемия. О происходящем в госпитале сообщили на самый верх. Войска биозащиты приступили к полной изоляции здания. Она подразумевала полное покрытие здание слоем изоляционной пленки. Пленкой она называлась для простоты, на самом деле это был химический гель, заполняющий все трещины, выемки, создавая внутри непроницаемую оболочку. Здание госпиталя запаивалось в прямом смысле слова. Находившимся внутри, запрещалось открывать окна и двери. Водопровод и канализацию перекрыли. Но никакой запрет не мог остановить безумца, коими становились люди, поддаваясь страху.

Оболочка, которой военные покрывали здание, могла быть просто разорвана створкой открывающегося окна. Как бы то ни было, но через пять часов усилий в соседнем квартале была зафиксирована смерть от «белой язвы». В городе началась паника. В западном округе города было объявлено чрезвычайное положение. В срочном порядке в город вводились дополнительные войска биозащиты. К десяти часам вечера число жертв не поддавалось подсчетам. Никто не решался входить в зараженные районы, которых с каждым часом становилось все больше. Тела погибших ошметками и кусками лежали на улицах, распространяя вирус дальше. Улицы обрабатывались препаратами. В городе расставлялись распылители. Как могли и как умели биозащитники сдерживали невидимого врага. Несмотря на то, что чрезвычайное положение было объявлено лишь на западе Екатеринодара, люди готовились к массовому бегству. Многие покидали граничащие кварталы с отцепленными районами города. Близилась ночь и страх овладевал городом, который уже не мог уснуть. Все ждали. Ждали, когда что-то произойдет.