Перерождения Герострата
Шрифт:
– Можно сказать, умер, но смерть – не то, чем кажется. Ни одно учение, ни одно существо, ни одна религия не угадали, что происходит после смерти.
– Зато ты знаешь. Говори!
– Это за гранью твоего понимания, как и за гранью понимания всякого, кто считает, что может умереть. Истинное положение дел настолько сложнее, что объяснить это не представляется возможным.
Герострат задумался.
– И что дальше?
– На некоторое время ты попадаешь сюда, пока не произойдет распределение.
– Что за распределение?
– Великий вселенский рандом, но и тут ты ничего не поймешь. Я не
– Все течет! Все меняется!
– Если бы все было так просто. Посмотри на зеркала. Мы ждем.
– Чего ждем?
– Свободного места.
– Я ничего не понимаю.
– Повторюсь, ты и не должен. Живые существа не обязаны понимать устройство реального мира, ибо это понимание в значительной степени сложнее, чем они могут себе представить, помыслить, воспринять. Существование подразумевает неспособность в полной мере осознать фундамент этого существования. Если бы живые существа с легкостью осознавали этот фундамент, то он был бы подбит. Это бы в значительной мере исказило и изуродовало существование во всей его иллюзорной природе.
– Я не понимаю…
– Повторюсь, понимание устройства мира не является приоритетом ни одного живого существа. Если бы неиллюзорное познание было доступно, то оно бы в значительной степени усложнило существование. У большинства разумных существ недостаточно развитый внутренний мир для того, чтобы просто описать ему реальное устройство мира.
– И что же? Предлагаешь сдаться?
– Нет. Предлагаю делать то, что и делалось всегда во всех мирах: нагромождать иллюзии. Это абсолютно нормальная ситуация. Когда же существа выступают против иллюзий, то они создают иллюзию сопротивления, согласно которой они правы в своем разоблачении иллюзий, что чаще всего тоже ложно, так как правота не может быть получена из неправоты. Ситуация в мире невероятно сложная, а потому нам остается только дожидаться нужного момента.
– Какого момента?
– Не буду пояснять, чтобы еще больше не запутать тебя. Терпеливо выжди.
– До чего?
– До продолжения. Ты здесь впервые. Я понимаю твое замешательство. Не нужно пытаться понять то, что в принципе невозможно понять. Предлагаю просто подождать и насладиться процессом ожидания. Д. Б
– В нем нет ничего интересного.
– В ожидании можно отыскать нечто интересное. Например, предвкушение, так как впереди тебя ждет некое продолжение, о котором ты ничего не знаешь. Это должно в некоторой мере интриговать тебя.
– Ладно. Жду.
– Впрочем, ожидание подошло к концу. Место освободилось. Это значит, что больше не нужно ждать. Нужно торопиться. Прости за спешку, но сейчас все продолжится.
Все зеркала слились и начали переливаться многочисленными цветами и бесконечном количестве фракталов. Герострат попытался удержаться в этом мощном потоке эфемерных частиц, но в итоге как будто бы потерял сознание. Он отключился. Можно сказать, заснул. Фракталы продолжали уносить Герострата непонятно куда.
Жизнь II: Зифре
Этап I: Рождение Зифре
В мире Онейро существовал великий народ онейромантов, которые могли проникать в сны друг друга и создавать общую реальность грез. Ввиду своих сновидческих предпочтений они спали в течение большей части своих жизней. Одну десятую от всего времени эти люди бодрствовали, удовлетворяя первичные потребности. В остальное время они погружались в магический мир сновидений, где было возможно все.
Именно в мире сновидений Фрини, крайне усатый лысый мужчина со знаком вихря на лбу, повстречал своего учителя Аршо. Аршо был крайним пессимистом, ненавидящим мир. Аршо и Фрини путешествовали по городам-грезам, каждый из которых был уникален и прекрасен. В тот раз они были в серебряном городе, сделанном из чистейшего серебра. Пики домов возвышались над землей на много десятков метров. Оба были одеты в шелковые тоги разных цветов: у Фрини – красная, у Аршо – черная.
Аршо сказал:
– Трактирщик Фриге снова удивляет меня своей глупостью. Он рассуждает о каком-то абсолютном сновидческом духе. Он не понимает, что все в мире снов управляется чистой волей, а воля не может в итоге привести к настоящему наслаждению. Любая радость обернется страданием, потому что мы будем вспоминать об этой радости и ностальгировать. Мы живем в худшем из возможных миров, потому что устроены худшим из возможных образов.
Фрини ответил:
– Мир – это страдание, но страдать – благородно. Многие люди, которые испытывают наибольшие неудобства, игнорируют свои страдания, потому что они заняты низкой работой для черни. Люди более высшего порядка, наоборот, чувствуют страдание тоньше, потому что знают, что такое удовольствие, разочарование и размышление.
– Даже во снах мы не можем исполнить все свои мечты.
– Это верно, Аршо, но что ты предлагаешь делать?
– Заглушить свою волю. Воля порождает желания, а желания порождают страдания.
Фрини задумался.
– Я бы лучше принял страдания. Нет смысла от них бежать. Страдания делают сильнее. А чем сильнее человек, тем он благороднее.
Аршо пожал плечами.
– Кажется, скоро я растворюсь в чистой воле. Мы обсудили многое, Фрини, а потому я прошу тебя продолжить мое дело…
***
Фрини проснулся в реальном мире. Он жил в старой хижине в лесу. Вообще в этом лесу было много сновидцев, и все они существовали в подобных старых хижинах. Здесь у Фрини не было татуировки на лбу, а также шелковой одежды. Он был абсолютно гол и укрывался от холода старым и грязным пледом. О хижине следует сказать, что она была довольно скудной и запыленной. Вещей здесь было мало. Даже кровати не было, а потому спать приходилось на куче соломы.
Фрини покинул хижину и отправился в лес: собирать ягоды и довольно сытные грибы, которые росли здесь на каждом шагу. Благодаря этим грибам можно было не особо заботиться о пропитании. Они с легкостью заменяли мясные продукты и, главное, их легко было найти и приготовить. Фрини вернулся домой, быстро сварил большой гриб, поел и снова улегся спать.
Так жили почти все онейроманты. Они совершенно не интересовались внешним миром. Важнее всего в реальности им нужно было выживать. Собственно, этим они и занимались.