Перерождения Герострата
Шрифт:
В итоге наступил решающий момент. Нужно было поджечь всю эту конструкцию. Герой взял факел, поднес его к горящей стойке, а после подошел к тому месту, где разлил масло, а после задумался:
– Это решающий момент. Я должен решить. Я все еще могу остановиться. Если я не совершу преступление, то… Да какая разница? Я стану известен на всю Ойкумену! Мое имя станет бессмертным! Меня будут называть великим поджигателем храмов! Мое имя будет звучать наравне с Гераклом!
Герострат бросил факел к стене. Она тут же загорелась. Герой сделал несколько шагов назад, ослепленный светом
– Красота, – думал он, – так ярко и красиво. Огонь постепенно поглотит все. И тогда я выйду победителем. Даже если меня убьют! Да пусть убивают! Ради такой невероятной красоты можно и умереть!
Огонь полностью захватил одну стену и перекинулся на крышу. Тут к герою подбежали гераклитианцы и местные стражники. Двое стражников схватили Герострата, а остальные принялись тщетно тушить огонь и выводить из храма жриц. Громче всех вопила старая Климента:
– Артемида! Твой дом! Он горит! Только не это! Кто мог сделать нечто подобное?! Какое чудовище могло это сделать?!
Герострат увидел жрицу и громко захохотал.
– Это я сделал! Это я! Я уничтожил дом вашей жрицы! Вы его не спасете! Он сгорит до тла! Ничего от него не останется! Он сгорит!
Климента вырвалась из рук стражей-спасателей и набросилась на Герострата. Старуха повалила героя не землю, выбив его из хватки, а после вцепилась в его лицо руками. Большим пальцем озлобленная жрица успела выдавить глаз поджигателю, и только потом стражники смогли её оттащить.
Тем временем храм Артемиды разгорелся еще сильнее. Полыхала вся крыша и две стены. Огонь поднимался над городом и приманивал зрителей. Четверть жителей Эфеса собрались неподалеку от храма, чтобы посмотреть на самый прекрасный и одновременно ужасающий пожар, который они когда-либо видели.
Климента повернулась к гераклитианцам и закричала:
– Это вы во всем виноваты! Вы во всем виноваты! Ученики Гераклита! Я убью вас! Убью!
Герострат все еще смеялся от боли и безумия совершенного им поступка. Он понимал, что сделал великое дело, великое дело разрушения. Его уже не интересовало, о чем спорили Геротон и Климента, его не интересовало, что Илиодор пытался остановить кровь у него из глаза, используя свою тогу. Герострату было на все плевать. Он продолжал смотреть на полыхающий храм одним оставшимся глазом.
Илиодор сказал:
– Ты полный идиот!
Герострат ничего не ответил. Возможно, он даже не понял, что сказал ему друг . Климента подошла вплотную к Геротону и сказала:
– Я сделаю все, чтобы вас казнили! Во всем виновата ваша секта! Я уничтожу вас! Сотру в порошок!
Во время этих слов несколько колон храма рухнули. Вскоре обвалилась и крыша. Жрицы закричали от ужаса. Климента приказала:
– Тушите! Тушите! Быстрее!
Стражник ответил:
– У нас не получается… Мы никогда не сталкивались с такими пожарами…
Герострат громко засмеялся.
– Это и есть огонь! Это и есть сила огня! Что вы, букашки, можете противопоставить огню?! Мировой огонь поглотит храм Артемиды! Нет! Он поглотит весь Эфес! И весь мир! Все будет уничтожено в огне, и только потом возродится! Огонь обновит нас! Огонь обновит!
Пламя стремительно распространялось по храму и росло. В итоге все здание развалилось на части и сгорело. Стражники сделали все возможное, чтобы огонь не перекинулся на другие здания и деревья. Когда здание полностью прогорело, огонь удалось потушить. Климента и другие жрицы плакали и кричали от чувства величайшей потери. Они были опустошены.
Герострат же был весел, несмотря на отсутствие одного из своих глаз. Стражники схватили не только его, но и других гераклитианцев, потому что жрицы сочли их виновными. Не так уж и много времени философы провели в заключении, так как решение по их делу было принято довольно быстро.
Климента настояла:
– Их ждет смертная казнь! И ничего больше! Артемида не простит нас, если мы не покараем всех виновных! А если мы не можем определить, кто точно виноват, то надо казнить всех!
Этап VIII: Смерть Герострата
Герострат был прикован к стене цепями. К нему подошел солдат с хлыстом и спросил:
– Зачем ты все это сделал?
Герой только лишь засмеялся. По его обнаженной груди ударил хлыст. Это было очень больно. Солдат повторил свой вопрос. Герострат ответил:
– Да я просто хотел прославиться! Не бей!
Но просьбы были излишни. Воин нанес несколько десятков ударов перед тем, как покинуть героя. Герострат, истекая кровью, даже заплакал.
***
То же самое произошло и с другими гераклитианцами, кроме самых старых. Они все находились в одной камере. Илиодор сказал:
– Простите, что втянул вас в это… И что сказал обо всем так поздно… Мы могли бы все предотвратить…
Геротон усмехнулся.
– История бедного мальчика Герострата подошла к завершению. Я видел в нем тьму… Но недоглядел.
– Учитель, не вините себя. Это я привел его к нам. Он…
– Он сын Гектора. Великий был человек, если бы не погиб на войне. Он бы воспитал сына твердой рукой.
– Старик, мы все умрем.
– Я свое уже пожил.
– А я нет! Я хотел заменить тебя… Стать учителем…
– О, это ты зря. Я собирался назначить учителем Герострата.
– Что?!
– Да. Я собирался сделать учителем Герострата, чтобы соблюсти две традиции. Во-первых, каждый новый учитель в нашей школе был своеобразным, а во-вторых его имя начиналось на «Гера» или «Геро».
– Ничего глупее не слышал…
– Это традиция.
***
Всех гераклитианцев собрали напротив разрушенного храма Артемиды. Стражники привязали их к многочисленным столбам. Климента ходила перед толпой и говорила: