Перерожденная
Шрифт:
Он издевательски склонил голову набок, буравя женщину жуткими сине-алыми глазами. Я не могла этого видеть, но отчетливо представляла. И прекрасно знала, какое впечатление это может производить. Меня саму пугало до жути даже после того, как узнала, кто скрывается под маской Властелина.
— Местонахождение нашего клана, — встрял Моль, тряхнул белобрысой головенкой.
— Она бы не сделала этого, если бы вы не нарушили правила первыми, — неожиданно подал голос Диор, приближаясь ко мне и вставая рядом. Меня захлестнуло обжигающей волной признательности и нежности. Диор показывал, что будет со мной несмотря ни на что. — И я могу пообещать, что ничего из того, что узнал от Теи, не уйдет дальше меня, — добавил он.
— Конечно, не уйдет, — издевательски отозвался Аттий, злобно глядя на него. — Потому что живым я тебя отсюда не выпущу!
— Довольно! — властный окрик Властелина эхом разнесся под каменными сводами. — Похоже, ты кое о чем забыл, Аттий Аддалос.
Властелин обхватил руками прутья решетки, приближая лицо вплотную к ней. Я опешила, глядя, как из-под его… а точнее моих пальцев начинает клубиться черный туман, разъедая металл. Послышался сдавленный вскрик Аррии, метнувшейся к противоположной стене коридора.
— Это я породил тебя, — сейчас даже мне было жутко от голоса Эрбина. Моего собственного, ставшего совершенно неузнаваемым. — Это моя кровь питает сейчас твое тело, делая его практически бессмертным. Но ничто не мешает мне взять свой дар обратно. И ты знаешь об этом.
Казалось, на лице Черного Лорда живыми остались только глаза. Он еще пытался храбриться. Но мелкая дрожь, начавшая сотрясать тело, выдавала его.
— Она того не стоит, — прошептал ему на ухо Тень, но Аттий отмахнулся от него, как от назойливой мухи. А прутья, за которые держался Властелин, поддались напору сумеречной силы, рассыпаясь в тлен. Он взялся за другие, освобождая больший проход. Все это время неотрывно смотрел в лицо Аттия. И тот дрогнул. Не выдержал, со свистом выпуская воздух из легких.
— Хорошо, я отпущу ее. Позволю уйти. Другого выбора у меня все равно нет, — его губы тронула болезненная усмешка. Не успела я обрадоваться, как Черный Лорд добавил, указывая на Воина: — Но он должен умереть! Он враг. Такие, как он, издревле уничтожали нас. И никаких законов я не нарушу, если убью его. Разве не этому нас всегда учили? Тому, что Воины Светлого бога несут нам смерть?
Я протестующе закричала внутри:
— Эрбин, не позволяй ему! Пожалуйста!
Крик замер, стоило Властелину с горечью проговорить:
— А что если я скажу тебе, что сам когда-то был Воином Светлого бога?
Воцарилась тишина. Все застыли, пораженные и ошеломленные. Даже Диор побелел, силясь осознать то, что только что услышал. Для меня самой это оказалось таким ошеломляющим открытием, что я утратила дар речи. Столько всего хотелось спросить, но я не осмеливалась. Будто парализованная, ждала дальнейших слов Властелина.
— Довольно слов! — невольно вздрогнула, услышав, насколько изменился тон Эрбина. Казалось, он едва сдерживает ярость. В этот самый момент прутья решетки, которые он сжимал, распались, открывая нам, наконец, достаточно большой свободный проход.
Аттий отпрянул, как и другие вампиры.
— Весь ваш клан больше не должен покидать пределов Сумеречного мира и своих владений там, — отчеканил Властелин, поочередно обводя их глазами. — Иначе я осушу каждого из вас, лишу малейшей капли своей крови.
На лицах вампиров отразился инстинктивный глубинный ужас. Мне самой стало не по себе.
Аррия вдруг вскрикнула и схватилась за бедро, будто ее что-то обожгло. Вытащила за цепочку амулет и отбросила, как ядовитую гадину. Тот сейчас пылал нестерпимым белым светом, что было странно, учитывая, сколько нечисти находится рядом. Но амулет тут же перестал интересовать, когда я снова обратила внимание на Эрбина.
— Убирайтесь! — прошипел он моими губами. — Немедленно.
Аррия, Моль и Тень сорвались с места, не дожидаясь разрешения Хозяина. Черный Лорд же некоторое время молчал, неотрывно глядя в мое лицо. Потом глухо проговорил:
— Полагаешь, мне нужна жизнь без нее?
Он дернулся ко мне и в ту же секунду остолбенел, будто наткнувшись на невидимую преграду. Попытался пошевелить руками и ногами, но не смог. Остекленевшими глазами смотрел, как Властелин приближается к нему. И наверняка видел при этом не его, а меня. Смерть в облике той, кого любил с такой маниакальной одержимостью.
Властелин остановился в полушаге от него и обхватил голову вампира руками. Наши глаза приблизились настолько, что я теперь могла видеть каждый сполох алого пламени в зрачках Черного Лорда. Мощный поток чужой воли устремился в разум Аттия. И я ощущала это каждой клеточкой тела, будто делала это с ним сама.
— Возвращайся в Сумеречный мир, Аттий Аддалос. Я буду ждать тебя в моей Обители. Если ты настолько желаешь смерти, ты ее получишь.
В этот раз Черный Лорд не смог сопротивляться. Весь будто осунулся, глаза потухли. Не глядя больше ни на кого, обратился в темную тень и ринулся прочь. И я знала, что приказа он не ослушается.
— Он и правда решил умереть? — глухо спросила у Эрбина.
— Боюсь, мои видения, ставшие для него ядом, слишком сильно поразили разум. Он и правда одержим. Для него легче умереть, чем лишиться малейшей надежды на то, чтобы быть с тобой.
Меня передернуло. Я не понимала и боялась такой одержимости. Но с удивлением ощутила, что не желаю Аттию смерти. Только не так, только не из-за меня!
— Ты можешь ему как-то помочь?
— Попробую, — в голосе Эрбина послышалась грусть. — Можно попытаться лишить его воспоминаний о тебе… — помолчав, добавил: — Жаль, что я сам не могу прибегнуть к собственному лекарству.
— Ты так хочешь забыть обо мне? — горло будто сдавило от наплыва противоречивых эмоций.
— Не о тебе, — в голосе Властелина послышалась тоска. — О той, на кого ты так похожа. Закончи перерождение и возвращайся в Сумеречный мир, Тея. И мы обо всем поговорим.
Я молчала, чувствуя, как поднимается внутри глухая тоска.
Он прав. Мне ничего больше не остается, как вернуться туда. Теперь, когда я стала вампиром, пути назад нет. Но как же нелегко с этим смириться! Так больно сейчас, что хочется того же, чего и Черному Лорду. Умереть, лишь бы не испытывать этой боли. В последний раз ощутила ласковое прикосновение к своему разуму и в тот же миг будто лишилась чего-то важного. Части себя самой.