Шрифт:
Цивилизационный прорыв и социальные последствия
Срез первый
Снов не было… А откуда им было взяться, если сил хватило только для того, чтобы переместить своё бренное уставшее тело из лаборатории в комнату отдыха, с трудом добраться до дивана и рухнуть в его объятия, не снимая ни обуви, ни халата. Горизонтальное положение и расслабление мозга – всё, что требовал измученный организм. А когда получил, то сразу нырнул в чернильную пустоту, приносящую долгожданный спасительный отдых.
– И долго ваше сиятельство будет дрыхнуть в то время, как пытливые умы готовы совершить прорывное открытие! Вставай, лежебока! Даю пять минут на разгон крови, желательно в большей степени в мозг, и жду тебя на рабочем месте, так некстати покинутом вашей персоной.
Глаза решительно отказывались открываться, а упомянутая в зове ходячего и разговаривающего, причём очень громко, «будильника» кровь совсем не горела желанием куда-либо двигаться.
Но раз начальство требует – необходимо подчиняться. Кроме того, профессор – неплохой человек, и именно он санкционировал переоборудовать помещение рядом с лабораторией в комнату отдыха для инженеров с «ненормальной работоспособностью и зашкаливающими амбициями». Таких в его научном подразделении двое: я и Сейя. Причём последний, видимо, уже на ногах и трудится во благо человечества.
Единственным положительным моментом в подготовке тела к рабочему состоянию было то, что надевать обувь и спецодежду не требовалось: в них я и уснул.
В лаборатории я появился, конечно, не через пять минут: утро есть утро, и даже, если оно начинается вечером, требует проведения некоторых особенных церемоний.
– Поздравляю! Артур подписал разрешение на проведение эксперимента, – с порога оглоушил меня Сейя, сияющий, как только что взорвавшаяся сверхновая.
– Быть не может, – скептически заметил я и, потягиваясь, зевнул.
– Трудно было, но ваш покорный слуга, петляя по коридорам власти и кланяясь толстолобым бюрократам в погонах и без оных, справился с возложенной на его хрупкие профессорские плечи практически невыполнимой задачей, – не глядя на меня, сказал Артур. – Как раз сейчас занимаюсь последней проверкой параметров поля, и завтра можно начинать эксперимент.
– Кто подопытный? – поинтересовался я.
– Какой-то бедняга с рудоперерабатывающего комплекса Элау, – быстро ответил профессор. – Произошёл взрыв. Десять жертв. Один выжил, но на грани. Вот с ним мы и будем работать. Нельзя так говорить, но инцидент произошёл вовремя: я как раз вчера вечером подписал бумаги. Теперь у нас есть и материал, и юридически подтверждённое разрешение на проведение эксперимента.
– Что-то не понял: вчера подписали, а сегодня уже материал готов? – удивился я, пытаясь спросонья связать воедино хлынувшую в мозг информацию. – Когда рвануло-то у них?
– Два часа назад. И хватит стоять, выпучив на меня глаза. Здесь работаю я один?! – зло зыркнул в мою сторону профессор. – С тебя проверка матрицы параметров фотонного потока и его стабильности.
– Вчера этим занимался, – лениво отмахнулся я.
– И сегодня займешься тем же самым, но с большим рвением, – недовольно поморщился профессор. – Брысь на рабочее место, и больше не раздражай меня.
– Не спорь, сам знаешь, чем нам грозит срыв эксперимента, – сказал мне Сейя и, посмотрев на профессора взглядом полным восхищения, добавил. – Иди работать.
– И это правильно, – тут же откликнулся профессор и воздел кверху свой указательный палец. – Параллельно можешь хлебнуть кофейку, а то глаза у тебя, как у поселенца планеты, показатель светимости на которой выше нормы, эдак, раза в два. – Ухмыляясь во весь рот, сказал он, обращаясь уже лично ко мне.
– Вам бы всё смеяться. Нет бы, пожалеть бедного сотрудника, – обречённо вздохнув, шутливо произнёс я.
– Семён, времени осталось в обрез, – перейдя на серьёзный лад, сказал Артур и провёл рукой по горлу. – Материал уже в пути. И завтра от результата нашей работы жизнь, привычная наша жизнь, может измениться навсегда.
– Хорошо, – согласился я. – Понял. Шутки в сторону. Я пошёл за кофе. Вам налить?
– Чашечку, – отозвался тут же подобревший профессор и двумя пальцами показал уровень, до которого ему следовало наливать кофе.
– А тебе, Сейя? – спросил я друга, уже разливая кипяток по грязным, местами в коричневых разводах, кружкам.
– Навсегда… – будто пробуя на вкус, уже в третий раз пробормотал тот себе под нос одно и то же слово. Спустя минуту, видимо, оставшись довольным, Сейя посмотрел на меня и, улыбнувшись, произнёс. – Не откажусь.
Срез второй
«Он мне изменяет!» – набатом прокатилась мысль в голове Майи. – «Постоянно задерживается на работе, даже ночует иногда в офисе! Эти повторяющиеся длительные командировки! Он перестал меня целовать! И даже смотрит не так ласково, как раньше! Конечно, куда мне до молодых! Мне уже тридцать пять, и я не так красива и стройна, как в двадцать! Он мне точно изменяет!» – сжала она зубы и зло, зыркнув в сторону коридора, прошептала:
– Вернётся домой, я ему устрою!
– Мама! – к Майе подбежала её восьмилетняя дочурка. – А дяди говорят, что теперь люди стали вечными! И умирать больше никто не будет! И можно оставаться всегда молодыми! Ну, если захочешь, конечно… А можно, когда мне исполнится двадцать я больше не буду стареть? – затараторила она.
«И она туда же…» – вздохнула Майя и, ласково погладив дочку по голове, произнесла:
– Нет, Тонечка, люди живут, стареют и умирают… Помнишь в позапрошлом году к нам приезжала твоя бабушка. Пройдёт время, и я стану такой, как она, а ещё через время – и твоя очередь подойдёт.
– Ну, мама… – с обидой в голосе протянула дочка. – Дяди сказали, что теперь жизнь нашего общества изменится. И каждый сможет решить, как ему поступать, если ему не нравится его тело, или в случае гибели. – Тоня с интересом и даже некоторым превосходством посмотрела на маму. «Конечно! Она сегодня узнала то, чего не знают родители! Им нужно больше смотреть голотор и чаще навещать ГИС».
– Ты опять сидела в ГИСе? – с укором посмотрев на дочку, спросила Майя. – Там и не такое напишут. Ты же знаешь, что в сети часто появляются неподтверждённая информация, а кто-то не стесняется афишировать откровенную фантастику.