Пересекая границы
Шрифт:
— Твоя речь — это отдельный вопрос, — усмехнулся Шеллар. — Как-нибудь попрошу тебя повторить твой рассказ с комментариями. А пока продолжим?
— Да, конечно… Так я и болтался по мегасети и не мог понять, как выйти. Дома-то я все пути знал вдоль и поперек, а тут места незнакомые… Этель меня и нашла…
— Ну-ну, наслышан про ваши подвиги. А что у вас случилось на выходе?
— То же, что и на входе. Только в этой реальности боль осталась. Вот и все.
— У кого еще есть вопросы?
— У меня, — сказал мэтр Истран. — Но на них без серьезного исследования не ответить. Я надеюсь, господин Жак позволит мне как-нибудь его обследовать?
— Если это не больно, — серьезно сказал
— Ну вот и договорились. А у вас есть какие-нибудь вопросы?
— Конечно. Кто-нибудь знает, что стало с этим ребенком? Он спасся?
— Он будет счастлив лично выразить тебе свою благодарность, — усмехнулся Шеллар. — Ты знаешь, кто это был? Мой маленький кузен Мафей. Тот самый, что с перепугу Северную башню разнес. Это он упросил людей принести тебя сюда и очень над тобой плакал.
— Может, он и магистров уделал? — с надеждой спросил Жак.
— Упакованный в полиарг с ног до головы? Не выдумывай. Еще вопросы есть?
— Да, — сказал Жак. — Что мне теперь делать?
— Ничего. Отдыхай. Спи. Ешь. Трахайся с Этель. Играй в прятки с Мафеем. Что хочешь. Поговорим, когда разберусь со всеми делами. Я все-таки хочу с тобой поговорить, мы тогда не закончили. И… забудь, что я тебе сказал на прощание. Я просто вспылил. Мне очень жаль.
— Да нет, — вздохнул Жак. — Вы все правильно сказали. А я… это я с перепугу. Не обращайте внимания.
— Кстати, какие у нас планы? — спросил Элмар.
— Завтра — похороны и публичная казнь, — кратко ответил Шеллар. — Послезавтра — коронация. Надеюсь, на коронацию ты, Элмар, придешь? Или смоешься сразу после похорон?
— Пойдет, — сказала Этель. — Я с удовольствием побуду здесь лишние день-два.
Жак чуть покраснел и сосредоточился на еде.
Следующий день Шеллар помнил плохо. Церемония прощания с королевской семьей и другими жертвами заговора казалась бесконечной. Речи, цветы, гробы, рыдающие кузины, Мафей, которого увели в истерике, и в особенности слезы Элмара — все это угнетало и давило. Больше всего Шеллара пугало то, что он должен был выступить с речью. За последние десять лет, с тех пор как принц перестал выступать в суде, он совершенно разучился говорить публично, а работа в разведке научила постоянно держаться в тени. Возможно, если б ему пришлось выступать с докладом или с обвинительной речью, было бы проще, но похороны родственников оказались не самым удачным поводом вспоминать искусство красноречия. Речь получилась скомканной и невнятной, но и ту он недоговорил. Снова заболели глаза, горло сдавили спазмы так, что он просто не смог говорить. Его провожали сочувственными взглядами, и это было невыносимо.
Публичная казнь не принесла ни малейшего утешения, кроме чувства выполненного долга. Кузины на казнь не остались — отбыли сразу после похорон. Элмар тоже смылся, сказав, что только извращенец может любоваться казнью, а он лучше посидит с друзьями из корпуса паладинов. Шеллар был с ним полностью солидарен, но сам он должен был присутствовать официально. Он равнодушно смотрел с балкона и слушал вопли толпы, радуясь, что хоть здесь, на площади Справедливости, ему не обязательно выступать. Речь о торжестве закона и порядка он с чистой совестью переложил на верного Флавиуса, вручив ему серебряную звезду главы департамента. С трудом дождавшись окончания неприятной церемонии, Шеллар поспешил во дворец, где проконтролировал ход ремонтных работ в тронном зале и поговорил с распорядителем церемоний по поводу завтрашней коронации. Затем он съездил в департамент, передал Флавиусу дела и забрал из сейфа свою бутылку. Потом еще куда-то ездил и что-то проверял… Домой попал только на закате. Дворец понемногу оживал. Часть слуг вернулась и приступила к своим обязанностям. По коридорам ходили мрачные
Столовую оккупировали Элмар с соратниками. Посидеть с друзьями в понятии принца-бастарда означало напиться до невменяемости и потом дружно петь песни. Так что с самого обеда герои добросовестно напивались в обществе Элмаровых друзей из корпуса паладинов. В спальне кто-то уже предавался любовным утехам, видимо Этель с Жаком; на кухне хозяйничали повара, в другой спальне мэтр Истран утешал плачущего Мафея. «Бедному королю некуда приткнуться в собственных покоях! — раздраженно подумал Шеллар и направился в королевский кабинет. — Уж сюда-то наверняка никто не посмеет залезть со всякими глупостями».
Он ошибался. Заклинание на двери было взломано, а в кабинете на диване спал, свернувшись калачиком, Жак. Он уже успел сменить свою драную униформу на более целую одежду, видимо подаренную сердобольными слугами. Причем разными, так как штаны были от лакейской ливреи, рубашка — офицера стражи, вместо камзола присутствовала укороченная мантия ученика-мага, подпоясанная паладинским шарфом, а тапочки вообще оказались женскими.
Шеллар не стал его будить, зажег свечу, сел за стол и попытался поработать с бумагами, но содержание государственных документов не лезло в голову. Перед глазами то и дело вставали то похороны, то процедура опознания, после которой он до сих пор так и не отошел. И глаза снова немилосердно болели.
Шеллар тихо выругался, протер глаза и в очередной раз попытался думать о чем-нибудь постороннем. Не получалось. «Уж не заболел ли я? — подумал он. — Как не вовремя! Да нет, просто переутомился и перенервничал… Ладно с ума не сошел, и то хорошо. Жаль, бутылку забыл в карете…» Он услышал шорох и открыл глаза. Жак сидел на диване и смотрел на него. В глазах переселенца был нешуточный страх.
— В чем дело? — устало спросил Шеллар. — Чего ты так смотришь?
— Ужасно выглядите, — негромко сказал Жак. — Шли бы вы спать. Совсем извелись. Хотите, я пойду выкину Этель из вашей спальни? Или на этом диване… нет, пожалуй, этот диван вам маловат будет…
— Не хочу, — покачал головой Шеллар. — Кто тебя пустил в королевский кабинет?
— Сам вошел. Не знал, что сюда нельзя.
— А то, что дверь заперта, ты не заметил? Кстати, как ты ее открыл? Она же запечатана заклинанием.
— Ключом надо было запирать, тогда бы я заметил. Я потрогал этот замок и опять провалился в мегасеть. Защита на вашем замке — сущая ерунда… Одно только мне не нравится. Как я понял, мой сокет почему-то реагирует на всю местную магию, и стоит мне попасть под заклинание или ухватиться за волшебный предмет, как я тут же выпадаю из реальности. А здесь ведь все пропитано магией, она на каждом шагу, куда ни ткнись. Как же я жить-то буду вообще? Не приходя в сознание?
— Поговори с мэтром, — посоветовал Шеллар. — Он тебе подскажет, что можно сделать. Может, тебе нужен какой-то амулет, а может, достаточно просто носить на теле активный полиарг. В крайнем случае сделаешь себе затычку на свой сокет из того же полиарга, и никакая магия на тебя не будет действовать. А как же ты в этот раз самостоятельно вышел из транса?
— Так я же дорогу запомнил… Только выходить по-прежнему больно. Поэтому я и прилег здесь, чтобы далеко не ходить. Не сердитесь. Я вам мешаю? Сейчас уйду.