Пересекая границы
Шрифт:
— Я с полным на то правом мог бы заявить, что в настоящий момент живу с шестью, но не буду ловить тебя на слове. Если начнут, тогда и будем думать. В конце концов, я твой король и могу тебе приказать, закончив таким образом этот глупый спор. А я тебя уговариваю, как маленького.
— Как скажете, ваше величество, — надулся Элмар. — Еще приказания будут или я могу идти?
— Не обижайся. Тебе надо как-то участвовать в жизни королевства. Ты же мой наследник. А то ты что в политике, что в финансах — полный невежда. Поработай хоть с переселенцами для начала, посмотри, как мы это делаем.
— А потом ты начнешь подпрягать меня к политике и финансам? Не дождешься! Лучше женись, заведи себе нормального наследника и тогда учи его чему хочешь и как хочешь.
— Если приведешь мне хоть одну
Элмар долго думал, но приемлемой причины не нашел.
— Ладно, — проворчал он. — И что мне с ней делать?
— То же, что ты делал только что. Беседовать. Водить гулять. Познакомь с Азиль, пусть она ее куда-нибудь поведет… по лавкам или куда там женщины ходят развлекаться. Я ей выдам из казны тысячу золотых на обзаведение хозяйством, а потом работу подыщем. И не ной, пожалуйста. Она весьма приятная девочка. Не красавица, конечно, но тебе же с ней не спать, а работать. Кстати, твое мнение?
— О ней? Не знаю. Я не специалист по переселенцам. Жак лучше разбирается, вот у него и спросишь.
— Я тебя не как специалиста спрашиваю, а просто по-человечески.
— Шеллар, я ее боюсь. Мне кажется, я ей нравлюсь. Может, она, конечно, и не дура, но если начнет со мной заигрывать…
— Значит, будет дурой, — засмеялся король. — Не пугайся заранее. Просто дай понять, что ты несвободен. Познакомь со своими приятелями. Ты всем нравишься, это еще ни о чем не говорит. Почему она обязательно должна с тобой заигрывать?
— Ох, подерутся они с Азиль… — вздохнул Элмар.
— Ты у нас парень не слабенький, растащишь. А еще что можешь сказать?
— Еще?.. Еще мне понравилось, что она не стала падать в обморок и устраивать истерику, что было бы вполне естественно в ее положении. Сначала ее чуть не убили, а потом она вдруг оказалась в другом мире, представь себе, что ты… впрочем, нет, можешь не представлять, ты неудачный пример… Представь на ее месте любую из своих придворных дам. Хоть бы графиню Монкар.
— Да уж… — проворчал король, вспомнив разговор с шутом. — Эта мигом упала бы в обморок, но не куда попало, а точно тебе на руки. И не слезла бы потом. А узнав, что ты принц, вцепилась бы в тебя вампирьей хваткой. Так что, видишь, тебе досталась милая девушка. А ты еще ноешь.
— Милая? Не сказал бы. Ты видел, как она Мафея приложила по лбу?
— Элмар, девушку только что убивали, и вполне естественно, что она попыталась защищаться. А Мафею так и надо, иначе он так ничего и не поймет, сколько ему ни объясняй. Да, чуть не забыл. Не распространяйся ей обо мне. Я собираюсь с ней пообщаться, но не как король, а как частное лицо. Раз уж она нас, больших начальников, не любит и боится. Я приду к тебе в гости через неделю-другую, представишь меня каким-нибудь кузеном из Лондры. И насчет иностранных языков. Потрудись, чтобы она услышала вторым — голдианский, третьим — мистралийский, если есть четвертый — пусть будет лондрийский. Ты знаешь хоть по паре слов на каждом?
— По паре — знаю.
— Прямо сейчас и заговори с ней на каждом. А то она где-нибудь на улице что-нибудь услышит и заговорит на каком-нибудь варварском наречии.
— Понял, — вздохнул Элмар. — И как это ты меня уговорил?
— С трудом, — серьезно ответил король. — Иди, мой первый паладин, совершай подвиг во славу короны.
— Тханкварра… — проворчал Элмар и взялся за ручку двери.
— И не вздумай при ней ругаться по-варварски! — крикнул король ему вслед.
Ты знаешь, Тереза, я не могу долго пребывать в отчаянии по какому бы то ни было поводу. Так случилось и в тот раз. Я немного оклемался и стал думать. Положение было почти безвыходным, но только почти. Можно было попробовать хоть что-нибудь сделать. Если детонаторы существуют, значит, они где-то лежат. Раз они где-то лежат, значит, их можно достать. Раз периметр где-то включили, значит, там же его и выключают. Центр управления размещался на том же этаже, что и остальная техслужба — жилые боксы, мастерские и склад. На двери был примитивный электронный замок, таких уже сто лет не делают, их любой нулевичок сломает. Если, конечно, имеет представление
Ну, не буду спорить, я уже говорил, что не силен в истории. Ты знаешь, что я не переношу вида крови, покойников и всего такого. Я в ваш анатомический театр и то заходить не могу. А этот гад провел меня по всему этажу… Я там и отворачивался, и блевал, и в обморок падал… А он не успокоился, пока не показал все. После чего ласково так сказал, что я, дескать, должен понять, в каком трудном положении находится моя новая родина и как остро она нуждается в моих услугах. Затем попросил стражу проводить меня на свой этаж. После этой экскурсии я три дня не мог есть, а ночами мне снились кошмары. Я бросил все свои замыслы и принялся серьезно ковыряться в приборе, опасаясь, что без моих бесценных услуг моя новая родина еще решит, что я ей вовсе не нужен, и отправит в бокс номер тринадцать. Он так назывался. Там стояла печка для сжигания трупов… Нет, не как в фашистских лагерях, совсем маленькая, на одного человека. Почему человека? Потому, что их не всегда предварительно убивали. Пихали и живьем. Согласен, и не просто фашисты, еще хуже.
Через несколько дней я немного оклемался и пробрался все-таки ночью в центр управления. Просто посмотреть, что там. И чуть не врезал дуба от счастья. Там стояла совершенно рабочая Т-кабина, только ею никто не пользовался. Не разобрались, наверно, как она подключается. А еще там был антикварный комп, вполне совместимый с этой кабиной. Видно было, что с ним работал полный лох — там был разъем на перчатку, а кто-то самопальный под клаву присобачил… И, что удачно, переходная плата оказалась встроенной, удивительно, как ее не выкинули за ненадобностью. Оставалось только найти шнур, а штекер у меня был. В общем, повезло мне несказанно, вот и все. Я бы с этой клавой колупался до второго пришествия, я же не антиквар какой, а нормальный ломовик. Обрадовался я тихонько и ушел. Шнур искать и прибор свой ковырять. Хотя какой там прибор, обычная кухонная хлеборезка, только большая, для столовой, наверно… С этой хлеборезкой я и встрял.
Я тебе и это расскажу, раз уж решил все рассказывать.
Видно, господину советнику понравилось, как я падаю в обморок. Или он решил надо мной поиздеваться. Или эксперимент поставить. А может, и то и другое. Этакий психолог. Исследователь-садист. Поставить человека в критическую ситуацию и посмотреть, как он будет себя вести. Понаблюдать, сделать выводы, получить удовольствие от того, как бедняга корячится, изыскивая выход, которого нет… Я как-то путано объясняю, тот мужик, что мне потом про него объяснял, говорил намного складнее… Я просто хочу сказать, что то, что он со мной сделал, никому не нужно было, разве только ему для собственного извращенного удовольствия — втоптать человека в грязь и рассматривать под микроскопом, как он дергается.
Пришел он ко мне посмотреть, как я работаю. Показал я ему эту хлеборезку, объяснил, что это такое. Объясняю, а у самого голос дрожит и руки трясутся. Он смотрит на меня так изучающе, и видно, что ему это нравится до чертиков. А потом вдруг спрашивает:
— Леша, а почему ты так меня боишься?
Леша — это я так ему представился. Меня на самом деле так зовут. А прозвище я ему не назвал. Перестраховался, слишком уж оно было известно у нас.
— Не знаю, — ответил я, а у самого сердце в пятках. Думаю, все, засекли меня, когда я в центр ходил. Или увидели, что замок вскрывался. — А что, это так странно?