Переселенец
Шрифт:
Ни вспоминать, ни описывать процесс приготовления к свадьбе совершенно не хочется. Опомнился я, только почувствовав присутствие рядом закутанной в розовую ткань Лары. В империи именно этот цвет являлся свадебным. На мне тоже был шикарный кафтан этого же цвета с кружевами, но – о счастье! – без колгот. Их сменили странные шаровары.
– Дорогая, ты в порядке? – тихо спросил я, когда открытый экипаж, в котором мы сидели, тронулся вперед.
– Не знаю, – вздохнула Лара. – Все так быстро.
– Мне очень жаль, но так сложились обстоятельства.
Как у любого мужчины – возможно, за редким исключением, – у меня
К счастью, в моем случае проблем с шиком и размахом не было, да и с деньгами тоже.
Когда главные ворота дворцового комплекса открылись, я увидел, что весь императорский парк забит многотысячной толпой. Причем вся эта масса народу пестрела яркими красками дорогих одежд. Сначала появился страх за ночную заначку, а уже потом пришло удивление от количества расплодившихся в империи дворян. Хотя чему удивляться – это ведь самое большое государство людей на континенте.
Толпа была большая и стояла вплотную к проезжей части, причем цепь гвардейцев выглядела жидковато. В нашу сторону бросали цветы. Некоторые из них даже влетали в экипаж, а ведь могло прилететь и чем-то острым.
Вот когда нужно было действовать бунтовщикам или у них так не принято? За свою жизнь я не особо переживал, поэтому постарался прикрыть собой Лару. С правой стороны ее немного закрывал высокий задник экипажа.
Наконец-то мы приблизились к большим арочным воротам и, соответственно, границам парка. Как оказалось, «расслабился» я рано, потому что через минуту мы покинули императорский парк и выехали на главную дорогу, ведущую через весь Императорский квартал к храму всех святых, в котором нас и собирались венчать. А вдоль этого пути выстроились все жители квартала и те, кого сюда пустили на праздник.
Хочется отметить особенности местной религии, очень похожей на христианскую: имелся бог-создатель и чуть больше трех десятков святых. Здесь считалось неправильным беспокоить создателя своими проблемами, и обращались с молитвами только к святым, отвечающим за нужное направление народного хозяйства. Им же и строили храмы. Иногда персональные, а иногда – как главный храм столицы, общие. Вот к такому храму мы и направлялись.
Плавные изгибы храма, изобилие изображений святых и пышные облачения священников напоминали привычные православные соборы. Да и сам обряд был знакомо продолжителен и малопонятен по своему смыслу.
Я давно склоняюсь к ставшей уже популярной идее, что Бог един для всех религий и миров. Поэтому ничто не помешало мне обратиться к нему в этом месте, очень далеком от обычного православия как по расстоянию, так и по обрядам. Просил за Лару, за будущего ребенка и немножко за себя.
Никогда не был особо набожным, но в такие моменты и в таких местах мысли сами сворачивают на возвышенные рассуждения и размышления о вечном. Тем более что в плане существования души мое отношение поменялось от «возможно, верю» к «точно знаю».
Если бы служба была хоть вдвое короче, вероятно, мне удалось бы сохранить возвышенное состояние до конца, но, увы, около часа пришлось тупо скучать.
Второй частью Марлезонского балета была коронация. Мне удалось выудить из памяти императора информацию о тайной сути этого действа, поэтому я немного нервничал, даже обратный переезд сквозь толпы народа уже не так настораживал.
Суть опасений была в том, что, несмотря на все запреты, дед Хвана Первого все же сумел легализовать один магический артефакт – императорскую корону. Судя по описаниям, это было нечто наподобие детектора «свой – чужой». Если корону надевал не обладающий нужной цепочкой ДНК, то корона попросту выжигала мозг самозванцу. Так что мои опасения были весьма обоснованными.
Немного успокаивал один маленький секрет, с трудом выкопанный из памяти императора: убийственно корона действовала только на голову, а если прикоснуться к ней другой частью тела, то чужак получит лишь болезненный удар током.
Главный зал торжеств не просто впечатлял – он буквально подавлял своей грандиозностью. Сводчатый потолок терялся где-то сверху и в темное время суток наверняка был невидим в любом искусственном освещении.
Крыша этого крыла дворцового комплекса покоилась на трех рядах шестиугольных колонн, между которыми было не меньше двадцати метров. Но больше всего угнетали императоры прошлого. Они стояли вдоль стен в специальных нишах. Десятиметровые статуи, немного ссутулившись, смотрели вниз, словно пытаясь рассмотреть букашку, посмевшую претендовать на их трон. Каменные истуканы будто знали, кто я такой, и осуждающе сверлили меня застывшими взглядами. Я когда-то читал роман «Каменный гость», но только в этот момент смог понять, что именно чувствовал Дон Жуан под упрекающим взглядом Командора.
Брр. Жуть, да и только.
Едва сдерживая себя, чтобы не перейти на быстрый шаг, я довел Лару до двойного трона на возвышении и помог сесть. И только после этого вся толпа гостей хлынула в зал. По мне – дурацкая традиция.
Люди старались как можно быстрее занять места поближе к трону, и казалось, что они двигаются прямо на меня. Спасало только понимание того, что трон находится на серьезной высоте да четверка гвардейцев у подножия.
Впервые за все время пребывания в этом мире я настолько остро ощущал, что мне здесь не место. Паника ухватила меня своими когтями и не давала нормально осознавать реальность, поэтому, когда канцлер подошел к трону с короной на специальной подставке, он встретил непонимающий взгляд.
– Корона, ваше величество, – тихо прошептал Сарас Кольно.
– Да, корона, – на автомате ответил я и потянулся к прекрасно изготовленному произведению искусства. Шесть изгибающихся как пламя венцов «драконьей короны» имели в основании выпуклые морды этих мифических животных, а россыпь красных камней создавала впечатление, что золотую корону только что окропили свежей кровью.
Ну что ж, делать нечего: назвался груздем – полезай в кузовок.
Резким жестом, чтобы не показать, как сильно дрожат пальцы, я ухватился за корону и почувствовал… нет, не удар тока, а легкое покалывание. В памяти императора ничего подобного не отмечалось – похоже, артефакт хоть и признал владельца, но все же обозначил свои подозрения. Таким же решительным жестом я водрузил корону себе на голову и опять почувствовал лишь легкое покалывание.