Пересмешник
Шрифт:
Талер здесь лишь потому, что он один из двух близких друзей Катарины (кто второй, догадайтесь сами) и проучился с ней в университете за одной партой семь лет. Они, несмотря на разное положение в обществе, заботились друг о друге, словно родные брат с сестрой, и были не разлей вода. И теперь, спустя годы, двери дома Кат всегда открыты для него.
Мой друг не любит акцентировать внимание на своей персоне. У большинства из присутствующих здесь хватает чувства такта не смотреть на худого человека в нелепом плаще так, словно тот — заглянувший на огонек митмакем. Но не все любезные господа хорошо воспитаны, и Талер, ненавидящий подобное отношение, вместо того чтобы взяться за пистолеты, сжимался и старался стать еще более незаметным, чем сейчас.
Мы зашли через восточное крыльцо, где вдыхал ночной аромат моря один из охранников Гальвирров. Заметив нас, он подобрался, затем узнал и поклонился:
— Доброй ночи, чэр. Доброй ночи, господин.
Мы ответили тем же и прошли в предупредительно распахнутую дверь. Прислуга у Катарины вышколена до высочайшей степени. Не успели мы оказаться внутри, а одному из трех дворецких огромного дома уже было об этом известно. Он тут же очутился рядом и поклонился:
— Позвольте ваши плащи и… — Дворецкий замешкался, увидев голову Талера непокрытой. — Шляпу.
Слуга помог нам раздеться, забрал верхнюю одежду, мою шляпу и трость. Стэфан, пребывавший в дурном настроении и хотевший спать, ничуть не возражал.
— Спасибо, Вэйверли, — поблагодарил я дворецкого. Тот остался доволен, что его имя помнят.
— Осторожно, — попросил Талер слугу. — Там пистолеты.
— Как я могу забыть, господин? — невозмутимо произнес Вэйверли. — С вашего позволения, я сообщу хозяевам о вашем приходе.
— Это будет очень любезно с вашей стороны, — сказал я, оглядывая ярко освещенный зал.
Огромные хрустальные люстры отражали электрический свет и переливались как бриллианты. Люди ходили по просторному залу, останавливались, здоровались друг с другом, общались. Оркестр играл «Шестую симфонию Рапгара».
Под плащом моего друга оказался вполне приличный смокинг, так что, не удержавшись, я поднял бровь. Он заметил мое удивление и неловко улыбнулся:
— Взял напрокат на этот вечер.
— А попросить у меня не мог? — покачал я головой. — Купить его было не проблема.
— Он мне нужен лишь на один вечер. Зачем тратить деньги? Если тебе их некуда деть, то дай в долг. Я присмотрел у одного коллекционера отличный двухзарядный «Болтсс» прошлого века.
Я закатил глаза и покачал головой. Горбатого могила исправит.
— О! Кат! — Талер от избытка чувств помахал рукой. Мне иногда кажется, что он относится к ней совсем не по-братски, но успешно это скрывает.
Катарина шла к нам со стороны огромного банкетного зала. Со времени нашей учебы она немного располнела, а ее глаза перестали быть наивными и все чаще казались усталыми, но улыбалась она так же искренне и приветливо. Высокая статная шатенка в прекрасном дорогом вечернем платье и очаровательной шляпке со страусиным пером…
— Ни слова Катарине о случившемся, — прошептал я, отвечая на ее улыбку.
Талер обиженно хмыкнул, словно я посмел заподозрить его в предательстве.
— Тиль, Талер, как я рада, что вы пришли!
От нее восхитительно и едва ощутимо пахло иланг-илангом и жасмином. Катарина — консерватор и не изменила своим любимым духам за все прошедшие годы. Она протянула руку для поцелуя, я едва заметно коснулся ее губами. Талер сделал то же самое, немного покраснев.
— Ты, как всегда, обворожительна, Кат, — искренне сказал я.
Она тихо рассмеялась и покачала головой:
— Уже не так, как раньше. Прежде я могла остановить драку в Старом парке между нашими и Маркальштуком одним движением брови.
— Думаю, тебе подвластно это и сейчас, — улыбнулся Талер, немного нервно поглядывая по сторонам.
— В какую историю вы опять влипли? — Ее глаза вдруг прищурились.
— С чего ты так решила? — невинно поинтересовался я. Она взяла нас под руки и не спеша пошла вперед, к гостям, свету, музыке и льющемуся шампанскому.
— Как будто я не знаю вас, мальчики! К тому же это выглядит достаточно странно. — Она ткнула пальчиком в плечо Талера. — Ты не мог бы избавиться от этого, мой друг? Иначе госпожа Алинкат вновь хлопнется в обморок. Она до смерти боится насекомых.
Талер посмотрел на свое плечо, увидел там светлячка, последнего из тех, что вредили нам в роще, тихо выругался, смахнул его на пол и раздавил подошвой.
— Так что произошло?
— Ничего, стоящего твоего внимания в такой замечательный день! — рассмеялся я. — Позволь нам с Талером поздравить и тебя и Рисаха со столь знаменательной датой. Я протянул ей маленькую перламутровую коробочку:
— Это от нас с Талером.
Тому хватило ума скорчить соответствующую случаю вежливую мину.
— Вам, право, не стоило… — сказала хозяйка великолепного дома, распахивая крышку, и на мгновение задохнулась от восхищения, услышав рокот моря:
— Всеединый! — ахнула она, округлив глаза. — Поющая жемчужина Кунгуни! Рисах пытался достать ее целых два года! Это же величайшая редкость! Где вы ее умудрились найти?!
— М-м-м… — загадочно промычал Талер.
— Для нас это была пара пустяков, — скромно улыбнулся я. Разумеется, достать эту штуку для Катарины было совсем не пустяком, пришлось побегать, но теперь я наслаждался произведенным эффектом. Я помню, что она, обожающая море и воду, очень хотела получить подобную безделушку. Мало того что шумит приятно, так еще и для здоровья полезна. Такие штуки кидают в ванну, и они превращают обычную воду в целебную. Говорят, поющие жемчужины очень полезны для кожи. Богатые леди с ног сбиваются, чтобы добыть для себя всего одну и сохранить молодость.
— Знаю, какая это «пара пустяков». — Она вернула нам улыбку и захлопнула крышку. — Прошу меня простить, стоит уделить внимание другим гостям. Я скоро вернусь, а пока пришлю Рисаха. Он отдувается за нас двоих возле парадного входа. Очень рада, что вы в этот вечер со мной.
Еще раз лучезарно улыбнувшись, она, едва слышно шурша юбками, величественно уплыла, по пути тепло здороваясь с гостями и оставив с нами аромат своих духов.
— Мог бы и предупредить заранее насчет подарка, — пробурчал Талер, проводив ее взглядом. — Я выглядел идиотом.