Перестрелка. Год девяносто первый
Шрифт:
Медленно сгущались сумерки, успокаивалась вода в заливе. Стайки уток, оставляя за собой косячки волн, направлялись к зарослям осоки и устраивались там на ночлег. Световитов наблюдал за одной такой стайкой, которой всё время мешал бездомный бродячий пёс. Он, вероятно, и не помышлял сделать себе добычей одну из уточек, ибо был и без того откормлен многочисленными отдыхающими, снующими здесь, да к тому же ещё ленив и неумел. Он просто пугал стайку, мешая ей устроиться у берега. Играл. То забегал в воду, и уточки с гоготанием кидались врассыпную. Пёс бродил по мелководью, пил воду, выходил на берег, и стайка снова возвращалась к облюбованному месту, но всё
Световитов облокотился на перила и смотрел вдаль, туда, где за широкой полосой водохранилища уже засветился маяк. Где-то за маяком был фарватер канала Москва – Волга.
Он не часто отдыхал в санаториях и домах отдыха: пару раз в детстве с отцом, потом один раз в лейтенантские годы – зимой на море – и вот теперь в «Подмосковье». Служба сложилась так, что большую часть времени провёл за границей, в группе войск, а приезжая в отпуска, стремился побыть либо у матери в Калинине, либо на даче у отца на Рязанщине, на Оке, где и купанье, и рыбалка были на славу.
Теперь вспомнил разговор с Рославлевым, давний разговор, после собеседования по поводу назначения на должность командира дивизии. Вспомнил упоминание о дочери Рославлева Алёне… Незаживающая рана…
Правду ли он сказал Рославлеву? Действительно ли до сих пор не женился из-за того, что так и не смог забыть свою первую любовь? Вопрос очень сложный – даже более чем сложный. Он ответил именно так, как ответил, причём сделал это, совершенно не задумываясь, неожиданно для себя, словно кто-то невидимый и всевластный подсказал этот ответ, но теперь, имея возможность поразмышлять безо всяких помех, он вдруг подумал о том, что, вероятнее всего, сказал правду. Ведь все его попытки встретить спутницу жизни не увенчались успехом именно потому, что где-то в глубине души занозой сидела мысль: всё не то, всё несравнимо с тем, что было, с тем, что он знал, с тем, что чувствовал тогда, когда рядом была незабываемая Алёнушка Рославлева.
Он знал, что она вышла замуж вскоре после их размолвки. Ему сообщила о том её подруга, которой он позванивал иногда, бывая проездами в Москве. Алёнушка вышла замуж, когда он служил от Москвы хоть и не близко, но, по крайней мере, в Союзе, а не в горячей точке, куда вскоре попросился сам, но не потому, что был убит горем из-за разрыва с возлюбленной, а скорее для того, чтобы испытать себя в настоящем деле.
Ему, сыну писателя, бывшего военным постольку поскольку, всё время казалось, что он в чём-то отстаёт от своих товарищей, что он не вполне такой, что он из другой среды, что ему так и не сделаться настоящим командиром. А стать настоящим командиром было его мечтой. Он много раз смотрел фильм «Офицеры», его манили испытания, но манили, разумеется, и высокие звания. Он помнил слова Суворова о том, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. И он мечтал стать генералом, не видя в своих мечтах ничего зазорного. Но не искал окольных путей к генеральским погонам, а хотел пройти путём прямым и честным, сколь бы ни был тернист этот путь.
Семья в жизни офицера занимает важное место, особое место, можно даже без преувеличения сказать, что первостепенное место. Наверное, быстрее и вернее это может понять дочь офицера, и, наверное, именно дочь офицера скорее может стать настоящей, боевой подругой.
Годы прошли, а он до мельчайших подробностей помнил тот свой отпуск перед четвёртым курсом, когда они с отцом отправились в Военный санаторий Эшери, что неподалёку от Сухуми. Это было время, когда республики, подобные Грузии, мирно и спокойно сидели на шее Советского Союза, а точнее, на шее РСФСР. Они забирали у неё в десятки раз больше, нежели поставляли. Грузины, а точнее их самостийные вожди-пигмеи ещё, быть может, даже и не мечтали видеть Абхазию без абхазов, а Южную Осетию без осетин. Санаторий располагался на берегу моря, в большом абхазском селе, над которым возвышалась высокая зелёная гора, а на вершине её, по преданию, был когда-то домик художника Верещагина.
Там, в санатории, он и встретился он с Алёнушкой, там зародилось большое, светлое чувство, от которого и теперь остались в сердце грусть и печаль. Целый год продолжались их отношения, чистые, яркие. Но что же произошло потом?
Так случилось, что Алёну родители сразу после выпускных экзаменов увезли на море, в военный санаторий. Андрей очень переживал, что она не попала из-за этого на его выпускной вечер. Но не могли же её оставить одну в Москве? К тому же ей просто необходим был отдых после напряжённого года учёбы перед вступительными экзаменами в институт.
Всё бы ничего, но в тот же санаторий и в то же самое время отправились знакомые её родителей с сыном, сверстником Алёны. Причём Алена однажды упомянула о том, что мальчишка этот не раз пытался за нею ухаживать. И не то, чтоб Андрей приревновал Алёну – совсем, как ему казалось, нет. А всё же было неприятно сознавать, что она будет с ним рядом постоянно в течение трёх с лишним недель, да не где-то, а на море, в настоящей сказке – санаторий был какой-то совершенно особый, в который путевку, особенно летом, просто не возьмёшь.
Быть может, если бы не это обстоятельство, Андрей не пригласил бы на свой выпускной соседку по дому, с которой прежде, до знакомства с Алёной, у него был небольшой роман. Год назад он прекратил с нею всякие отношения, а тут вдруг, как назло, встретил случайно во дворе, когда привозил домой полученную перед самым выпускным вечером новенькую офицерскую форму. Слово за слово. Коснулись в разговоре предстоящего выпускного, и Андрей подумал, отчего не пригласить эту старую знакомую, ведь почти все его товарищи на вечере будут со своими девушками, а кое-кто даже и с жёнами.
Выпускной прошёл шумно, весело, но после него Андрей сразу уехал на дачу в Малаховку. В Москву вернулся, чтобы встретить Алёну из санатория. Лучше б не встречал. Остался дурной осадок от этой встречи. Алёна вышла из поезда не только с родителями, она вышла с тем самым своим другом детства. Конечно, Андрей знал о нём, но ведь знать одно – видеть другое. Этот тип изо всех сил старался подчеркнуть что-то особое в их отношениях с Алёной, хотя Андрей хотел верить, что ничего особого там нет. И, тем не менее, ему было очень обидно, что не он отдыхал с ней и что скоро он окажется далеко, а этот тип будет постоянно рядом.
Андрей вручил цветы, проводил до машины, но ехать с ними всеми домой было неловко, ведь с дороги людям хочется отдохнуть, привести себя в порядок.
– Андрюша, милый, – говорила Алёна, – ну что ты нахмурился? Ну не переживай. Завтра встретимся.
– До отъезда осталось всего несколько дней, а тебя ещё послезавтра, как я понял из разговора, пока шли к машине, родители на дачу увезут.
– Нет, я не поеду. Ведь экзамены на носу.
– Из-за экзаменов?
– Скажу, что из-за них, а не поеду, чтобы последние деньки побыть с тобой.