Переступая порог. Третья книга из цикла «Шепот богов»
Шрифт:
Дед Авдей замолчал, и стал в задумчивости теребить в руках свою чашку с недопитым чаем. Божедар заговорил первым:
– Аннигиляция. Великая, используя «Шепот богов» запустила процесс аннигиляции. Поэтому вы не увидели ничего, никаких остатков от фашистского лагеря.
Дед хмыкнул.
– Ты, сынок, мне никаких умных слов не говори. Я их не знаю, да и знать не хочу. Это все придумки Кощеев. – И он проворчал. – «Аннигиляция», «шманигиляция» – суета это все и химера. А вот то, что может сотворить «шепот богов», я видел сам, своими глазами. И этим не должны владеть люди. – Он покосился на меня, и добавил, чуть извиняющимся тоном, – обычные люди. Потому что, это – конец всего, что сотворил Господь. А может и начало чего-то нового и нам непонятного, что подвластно только Творцу.
Глава 8
Николаю новое место понравилось. Было в нем, в этом крае что-то, напоминающее ему самого себя. Много пережившего, прошедшего через боль и невообразимую муку, наконец-то сумевшего познать самого себя. И с этим новым, вновь возрожденным или обретенным, стало легче жить. И мир виделся иным, и воздухом стало легче дышать, и каждый вздох наполнял пьянящей радостью. Будто он умер и вновь родился каким-то обновленным, чистым. На работу его приняли сразу, в отделе кадров даже не стали задавать никаких вопросов по поводу его трудовой книжки. Сухонькая пожилая женщина, заведовавшая в охотхозяйстве отделом кадров, а еще делопроизводством и заодно бухгалтерией, просто молча завела ему новую. Выписала какую-то бумажку и коротко велела «встать на довольствие». То ли у них была огромная проблема с егерями, то ли тут поработал Корнил. Да Николаю, собственно, это было без разницы.
«На довольствие» – означало получение форменного обмундирования, состоявшего из зеленой брезентовой спецовки и пары кирзовых сапог, еще старенький дробовик, с небольшим запасом патронов, сухпаек на первое время, и возможность выбрать в местной конюшне себе лошадь, и главное, ключ от дома на брошенном хуторе, где ему предстояло жить. У Николая было свое оружие, хорошее, боевой карабин. Хоть и разрешение у него было, но афишировать этого он не стал. Ему сейчас лишнее внимание к своей персоне вовсе ни к чему.
На конюшне стояли грустные лошадки. Он хмыкнул про себя. Да, на скачки на таких не поедешь. Но, ему скачки сейчас были без надобности. Поэтому, он выбрал каурую кобылку с печальными влажными глазами и густой челкой. Звали кобылку Красулей. Наверное, когда-то так и было. Но сейчас Красуля походила больше на престарелую клячу. Лошадей Николай любил. И обходиться с ними умел еще по цирку. Протянул кобылке кусочек сахара на раскрытой ладони. Она недоверчиво покосилась на него, явно ожидая подвоха, но сахар с ладони смахнула. И уставилась на человека умными глазами, словно говоря: «Ну, и чего тебе надобно? Я знаю, что сахар – это все не просто так» Николай потрепал кобылку между ушами, и шепнул ей на ухо, словно под большим секретом:
– Айда со мной… Обещаю, ты не пожалеешь…
Лошадка в ответ заржала, явно давая свое согласие, и доверчиво ткнулась в ладонь мужчины влажным носом. Оседлав лошадку, Николай повел ее вповоду, решив заглянуть в магазин. Сухой паек, конечно, неплохо, но долго на нем не продержишься, а покушать Николай любил. Около магазина, как обычно стояло несколько кумушек, что-то оживленно обсуждая. Но завидев незнакомого мужчину, сразу притихли. Одна, самая бойкая бабенка, что называется «кровь с молоком», лихо подмигнув Николаю, пропела:
– Это-ж откель нам такого прынца принесло? Неужто новый егерь? – Как всегда, в деревне ни один новый человек не оставался незамеченным.
Беседовать с бабами у Николая никакого желания не было, но и собачиться сразу с местными не стоило. Он улыбнулся, словно знал тетку уже сто лет, и ответил ей в тон:
– Откель принесло – там уже нету. А про егеря – в самый корень зришь, сестрица…
Баба прыснула от смеха.
– Слыхали, бабоньки, вот у меня и братец объявился… Не ждала, не гадала, ветром принесло…
Николай, воспользовавшись тем, что тетка отвлеклась от его персоны, обращаясь к товаркам, быстро привязал Красулю к коновязи, и шмыгнул в магазин. Чтобы было куда складывать продукты и прочие нужные вещи, которые могли ему пригодиться для житья на отшибе, пришлось купить довольно вместительный рюкзак. Выйдя из магазина, он у самого входа застал уже с десяток теток. Видно, пришли поглядеть на нового егеря. Ну что ж, дело для деревни извинительное. Пока приспосабливал покупки на Красулю, весело перебрасывался с женщинами словами, стараясь никого не обидеть, но и много не рассказать. Это требовало определенной ловкости. Но навыки бывшего секретного агента ему тут очень пригодились.
Уже на самом краю деревни он заметил, что за ним увязался маленький щенок. Весь в репьях, со свалявшейся рыжеватой шерстью, с большими лопоухими ушами, и грустными, почти, как у Красули глазами. Откуда вылез и почему шел за ним, Николай не знал. Но, решив, что собака ему пригодится в его почти отшельническом житье-бытье, подманил малыша куском колбасы. Щенок оказался не так-то прост. Выхватил из рук колбасу, и ринулся в заросли крапивы, росшие по обочине дороги. Через мгновение оттуда послышалось чавканье и довольное урчание. Надо полагать, такое счастье малышу выпадало не часто. Николай постоял немного, пытаясь и свистом, и причмокиванием, каким зовут маленьких кутят, вызвать собачонка из крапивы, но, успехом все его попытки не увенчались. Дольше стоять у кромки дороги и причмокивать губами он посчитал глупым, и оставив щеня его судьбе, отправился дальше.
Хутор встретил Николая тишиной, заросшим двором и покосившимся плетнем. Но дом, судя по всему, был довольно крепким, наличествовал и колодец, и даже баня. Настроение у Николая поднялось. Дом… Не просто временное жилище, а настоящий дом, в котором он уже не будет чувствовать себя ни нахлебником, ни приживалом. У него никогда не было своего дома. Образ жизни, который он постоянно вел, не предусматривал такой роскоши. И сейчас, прямо в этот самый момент, когда он увидел заросший двор, в нем рождалось что-то для него новое, до этих пор неизведанное, и почему-то, щемящее душу. И то, что это был не его собственный дом, дела не меняло. Он замер на несколько минут посредине заросшего двора, а потом, к собственному удивлению, вдруг поклонился этому дому низко, до земли. Разросшаяся вокруг крапива, обожгла ему щеку. Он потер загоревшееся сразу же место, и с улыбкой сказал, неведомо кому:
– Ну… здравствуй… Вот я и пришел…
В конторе охотхозяйства ему дали три дня на обустройство, и Николай с энтузиазмом принялся приводить все в порядок. Завтра обещал заехать Корнил, посмотреть, как он устроился, а также объяснить основные цели его здесь прибывания.
Первым делом он обозрел свое «хозяйство». Николай никогда не был деревенским жителем, да и с лесом в основном по «работе» редко приходилось сталкиваться. Так только, охота, рыбалка. «Секретному агенту» не было работы ни в деревне, ни в лесу. И последнее задание, которое оказалось для него роковым, или лучше сказать, которое коренным образом изменило всю его жизнь, было первым в подобных условиях. Но прожив с дедом Авдеем бок о бок больше года он кое-чему все же научился. В покосившейся сараюшке, притулившейся к небольшой баньке, он обнаружил кое-какой полезный инструмент. И первым делом, наточив старенькую литовку, принялся чистить от травы довольно большой двор. Красуля, расседланная и избавленная от груза, жевала траву, которую он охапками сваливал у самого забора, и с благодарностью поглядывала на своего нового хозяина. Чтобы услышать хоть чей-то голос, он весело проговорил, обращаясь к кобыле: