Переступая порог. Третья книга из цикла «Шепот богов»
Шрифт:
Потом его что-то заинтересовало еще. Не разгрузка ящиков, что-то другое, что отсюда было плохо видно, за самим хутором, с обратной стороны.
– А ну… Давай-ка с другой стороны подойдем. Что-то они там затевают…
Они отползли обратно в лес, и по большому кругу подобрались к дому с другого края. Лес там рос чуть дальше, и они укрылись за старым стожком, уже потемневшим и начавшим прорастать свежей молодой зеленой травкой. Запах прелого сена лез в нос, напоминая Авдейке, почему-то дом. Как там батя без него? В носу и глазах вдруг защипало, и мальчишка испуганно зажал руками нос. Еще и вправду, чихать начнешь. Тогда точно, быть беде. Василий строго посмотрел на своего спутника, и Авдейке вдруг стало нестерпимо жарко под его осуждающим взглядом. А за домом происходили чудные дела. Там тоже во всю кипела работа. Десяток солдат… рыли погреб!! Авдейка вытаращил глаза. Они что тут, запасы на зиму собрались делать? Он покосился на Василия. Тот, судя по его прищуренному взгляду, удивления Авдейки не разделял. Казалось, ему все происходившее было яснее-ясного. И рытье погреба финнами почему-то вызывало у пришлого нешуточную тревогу. Он в досаде покачал головой, и прошептал самому себе.
– Вот же…! Почти опоздали!!! – А потом обратился к парнишке. – Торопиться нам надо, друг Авдейка! Сильно торопиться…
Мальчишка хотел спросить его, а чего такого? Ну роют они погреб. Да и пускай себе роют. Вот скоро Красная Армия подойдет, и их отсюда всех повыбивают, не успеют они свои запасы сожрать, сволочи!
Но судя по выражению лица Василия, он оптимизма Авдейки на этот счет не разделял. Нет, не то, что наши их до зимы повыбивают, а в каком-то другом, одному ему известном смысле.
Они опять ретировались в лес, и по большой дуге обогнув хутор, быстро направились прежним маршрутом. Шли молча, почти бегом. Авдейка весь взмок, от него валил пар, словно он вышел только что из бани. Хотел он спросить у Василия про погреб этот, будь он неладен! Но говорить на таком ходу было почти невозможно. Следовало беречь дыхание.
Солнце уже коснулось еловых вершин, когда они вышли к берегу речки Сапеницы. На берег выходили осторожно. От этого берега до Сапен-горы уже рукой было подать, не хотелось где-нибудь напороться на фашистов. Василий повел себя очень странно. Подошел к самой воде и стал кричать утицей. Авдейка испуганно заозирался. Никак ждал он здесь кого! Рука сама полезла к поясу и схватилась за рукоять браунинга. Опомнившись, Авдейка руку отдернул, и покосился на своего спутника, не видал ли? Ведь если кого зовет, то точно своих. Чего ж тогда Авдейке полошиться-то?
Солнышко начало помаленьку пригревать, разогнав остатки тумана по темным углам у самых корней деревьев. Воздух звенел от комариного писка, а подлая мошка старалась залезть в нос и глаза. Они присели под кустом и принялись ждать, слабо обмахиваясь ивовой веточкой, сломленной с близлежащего куста. Время от времени, Василий кричал утицей, и опять наступала тишина. Река мерно и успокаивающе журчала, навевая сон. Солнечные лучи, отражались от бегущей, чуть коричневатой поверхности реки, создавая иллюзию, будто и не вода в речке течет вовсе, а драгоценные камни текут, переливаются. У Авдейки возникло такое ощущение, что нет никакой войны и никогда не было. Что вот, они с дядей Василием пришли на рыбалку. И он начал клевать носом, изредка вскидываясь от резких птичьих криков. Дело уже шло к обеду, а тех, кого Василий «выкрякивал» все не было видно. В животе у парнишки все забулькотило, и заурчало, словно в том болоте. Да громко так, что Василий обернулся на парня. Тот смущенно проговорил:
– Дядя товарищ Василий, может мленько перекусим? А то, почитай, со вчерашнего ужина и не ели ничего вовсе…
Голос у Авдейки звучал немного виновато. Василий усмехнулся.
– Ты давай, перекуси… А мне что-то не хочется.
Авдейка уныло покосился на пришлого. Он что, их железа? Ни ест, ни пьет, не спит, и идет, словно трактор заведенный. А есть не хочет, видать, от волнения. Авдейка даже немного обрадовался. Нет, значит все ж-таки, не из железа, живой человек, раз волнуется. Не успел парнишка откусить кусок от краюхи, как на очередное «кряканье», откуда-то из низовий речки, ему откликнулись. Авдейка даже про кусок забыл, что собирался откусить. Так и замер, не донеся его до рта. А Василий, вскочив на ноги, быстро направился в ту сторону, откуда ему пришел ответ. Мальчишка стал торопливо засовывать обратно недоеденный кусок, с сожалением глядя на блестящий бок банки с тушенкой, до которой так очередь и не дошла. Ладно, не впервой. Поголодаем еще маленько. А может, те, кто придет не станут торопится, и можно будет не спеша подзакусить.
Он едва-едва успел затянуть веревки на своем вещмешке, как из кустов, росших вдоль берега, вышел Василий. Все такой же настороженный, словно зверь на охоте. А за ним, неслышно ступая, шла… баба! То есть, конечно, женщина. И еще какая! Чистая королевишна. Только вот ей бы одежу другую, понаряднее, да корону на голову, и вылитая царица была бы! Хоть он никогда вживую цариц и в глаза не видал, но в книжках видел картинки. По крайней мере, он их себе представлял именно такими. Тонкие черты лица заострились немного, как видно, от усталости, под огромными зелеными глазами залегли тени, чуть пухлые губы плотно сжаты, а между черных изогнутых бровей залегла тревожная складка. Цвет волос Авдейка рассмотреть не мог, потому что голова женщины была туго повязана обычным белым в черный мелкий горох, ситцевым платком. Он затруднялся определить ее возраст. Может лет сорок, а может и тридцать. Все определяло выражение ее глаз. А сейчас они были уставшими и печальными. Одета она была в просторную мужскую рубаху серого цвета, подпоясанную таким же дивным ремнем, какой был и у Василия. На ногах из яловой кожи короткие сапожки, в которые заправлены шаровары такого же серого цвета, что и рубаха. Но дело даже было не в ее одежде и не в ее внешности, а в ее фигуре с поистине королевской осанкой, в гордо приподнятой голове, в изяществе ее плавных движений. Кажется, Авдейка даже открыл рот, засмотревшись на женщину, и, наверное, потому, пропустил тот момент, когда к этим двоим присоединился еще один мужчина. Если бы Авдейка был способен пофантазировать, то мог бы сказать, что это был сын Василия. Хотя, на взгляд парнишки, для сына он был несколько староват. Ему уже было лет около тридцати, но вот внешность, пожалуй, за исключением окладистой бороды, была почти точной копией внешности Василия. Если и не сын, то точно какой-то родственник! Но, по понятным причинам, Авдейка интересоваться не стал. В присутствии подобной женщины он слегка оробел, словно и вовсе говорить разучился.
Вновь прибывшие поздоровались короткими кивками с Авдейкой, на что он еле-еле сумел выдавить из себя «здасьте». Затем, женщина с тяжелым вздохом усталого человека, села на самый берег речки и принялась разуваться. Ступни у нее были маленькие, изящные. Разве ж с такими ногами по тайге ходить, да в сапогах?! Авдейке вдруг стало нестерпимо жалко эту женщину. Имен никто своих Авдейке не сказал, и он решил, что будет называть ее «царицей». Не вслух, конечно, а так, про себя. А мужчину, который с ней пришел, будет звать «братцем Иванушкой». Они и впрямь, были, как из сказки. А товарищ Василий напоминал при них боярина какого, или воеводу. Ох и сказочка у них получилась!
Женщина опустила ноги в холодную воду, и у нее из груди вырвался вздох облегчения. Она поманила Василия.
– Иди сюда, здесь поговорим. Рассказывай, что по дороге приметили…
Василий присел рядом с ней на корточки. «Братец Иванушка» присоединился к ним с другого бока. А про Авдейку все забыли. А ему и горя мало. Как зайка, пристроился под ивовым кустом и навострил уши. Интересно было до жути, что они друг другу рассказывать будут, да какие разговоры вести. Только вот беда, говорили они очень тихо, напрягать слух приходилось до невозможности.
– На брошенном хуторе финны оборудование разгружают. А за двором подкоп ведут. Опасаюсь я, Великая, что они вход могут распечатать. – Озабочено пробасил товарищ Василий.
Ишь, как он ее назвал, «Великая». Чудно невероятно! А, пожалуй, ей это имя больше подходило, чем «Царица». Не успел Авдейка эту мысль додумать, как женщина заговорила с тяжелым вздохом.
– Правильно полагаешь, Крутояр… Только они уже два входа распечатали, а теперь тот подкоп к третьему подобрался. Опоздали мы… – Она еще раз тяжело вздохнула, и наклонилась, чтобы зачерпнуть горсть воды. Несколько мгновений смотрела, как прозрачные капли, в которых отражались солнечные лучи, капали с ее ладони, а потом быстро выплеснула остатки себе на лицо.
Товарищ Василий (или уже Крутояр, чудное имя…) растерянно смотрел на женщину, а потом перевел взгляд на молодого мужчину, которого Авдейка назвал «братцем Иванушкой». Парнишка никак не ожидал увидеть лицо товарища Василия (так звать пришлого было привычнее) таким оторопелым. Видно, новости были совсем плохими. Не дождавшись больше никаких объяснений, он обратился к женщине:
– И что же теперь делать…? – Голос звучал как-то беспомощно.
Женщина, не глядя на говорившего, невесело усмехнулась, и проговорила: