Переступить черту (сокращ.)
Шрифт:
— Свяжись еще раз с этими ублюдками, Майк. Скажи, что они получили свои поганые деньги. Пусть отпустят заложников.
— Как, по-твоему, они собираются уйти? — помолчав, спросил я.
— Скоро узнаем, Беннетт, — ответил он. — Это ожидание меня доконает.
Я вернулся во внешний офис в белом автобусе, подошел к столу связиста. Сержант, который с самого начала этой истории возглавлял нашу техническую службу, кивнул мне с таким видом, точно он предчувствовал что-то недоброе:
— Что, Майк?
— Можете связать меня с собором? — спросил я.
Сержант
— Минутку.
— Алло, — послышался в трубке голос Джека.
— Это Майк, — сказал я. — Деньги переведены.
— Посмотрим, посмотрим, — скептически отозвался Джек.
Я услышал, как он стучит по клавишам. Они проверяли состояние их счета прямо из собора.
— Какой чудесный рождественский подарок, Майк, — спустя минуту сказал Джек. — Меня так и распирает от счастья.
— Мы свою часть сделки выполнили, — сказал я. — Дело за вами. Пора отпускать заложников.
— Всему свое время, Майк, — спокойно ответил Джек. — Заложников мы отпустим, но на наших условиях. Мы потратили столько сил — и какой же в этом будет смысл, если нас под конец перестреляют, как собак? Да, так вот что нам понадобится. Через двадцать минут перед собором, у выхода на Пятую авеню, должны стоять одиннадцать одинаковых черных седанов с затемненными стеклами, готовых к дальней дороге. Дверцы машин вы оставите открытыми, двигатели работающими. Пятую авеню вам придется освободить до самой Сто тридцать восьмой, а Пятьдесят седьмую — от реки до реки. Любая попытка задержать нас умножит количество смертей. Если вы выполните все наши требования, уцелевшие заложники выйдут на свободу.
— Что-нибудь еще? — спросил я.
— Никак нет, начальник, это все, — ответил Джек. — Чао, Майк.
Даже услышав в трубке гудки, я все еще не верил своим ушам. Что это значило? Им требуется всего-навсего одиннадцать автомобилей? И куда же они собираются ехать? В Мексику?
За моей спиной послышался голос коммандера, отдававшего по радио распоряжения оперативным группам: очистить Пятую и Пятьдесят седьмую, перекрыть примыкающие к ним улицы. Потом он взял другую рацию и приказал сидевшим на крышах снайперам взять оружие на изготовку.
— Когда они вылезут, будут наши, — сказал он. — Даю зеленый свет каждому, у кого появится чистая линия прицела.
— Вас понял, — ответил один из снайперов.
— Беннетт, — обратился ко мне Уилл Мэттьюс, — поднимайся на крышу и садись в вертолет, будем их преследовать.
Я не большой любитель высоты и не могу сказать, что это задание сильно меня вдохновило, однако я кивнул и пошел к лифту.
Не знаю, с каким таким энтузиазмом залезал бы я в вертолет, стоящий на земле, но на высоте в пятьдесят один этаж мне это не понравилось. Взглянув на сидевшего рядом со мной пилота, я, к удивлению своему, понял, что это женщина. И, едва увидев ее самоуверенную ухмылку, понял, что влип. Надо полагать, в характере этой дамочки присутствовала здоровая садистская жилка, потому что стоило мне пристегнуться, как она просто сбросила с края крыши свой летательный аппарат, и тот полетел вниз что твой скоростной лифт, у меня аж живот скрутило.
После того как падение
Глянув вниз, я увидел одиннадцать седанов «шевроле». Машины остановились у собора, полицейские в штатском выпрыгнули наружу, оставив дверцы открытыми.
До самого горизонта на каждом перекрестке Пятой авеню стояли полицейские машины, перекрывавшие с обеих сторон въезды на эту улицу.
Внизу под нами медленно открылись двери собора, и на ступени вышел человек в коричневой рясе и черной маске с прорезями для глаз.
У меня в наушниках послышался всплеск лихорадочных переговоров по полицейским рациям, а из дверей уже вышел второй человек, одетый в точности как первый.
Кто эти двое, бандиты?
А в следующую секунду я понял все и обомлел. Из дверей собора выходили в две шеренги и направлялись к седанам люди.
Все в коричневых рясах. Все в лыжных масках.
Кто из них заложник, а кто похититель, понять было невозможно.
— Будет кто-нибудь стрелять? — спросил по рации Мэттьюс.
К седанам неторопливо спускались по ступенькам, наверное, человек тридцать.
— Не стрелять! — послышался другой голос. — Мы просканируем их радаром, попробуем засечь спрятанное под одеждой оружие.
Снайпер, занимавший позицию на крыше «Сакса», отложил винтовку и поднес к глазам прибор, смахивающий на очень длинный бинокль. Некоторое время спустя он опустил бинокль и сказал в рацию:
— Боевая готовность отменяется. Судя по тепловому рисунку, оружие спрятано на каждом из них. Стрелять наверняка невозможно. Мы не можем сказать, кто из них кто.
Я покачал головой. Джек и его бандиты снова обвели нас вокруг пальца. Они заранее знали, каким опасным будет для них путь от собора к машинам, и потому каким-то образом замаскировали под бандитов всех и каждого.
Люди в коричневых рясах разделились, рассаживаясь по машинам — по трое-четверо в каждую. Одна за другой начали захлопываться дверцы. Ну вот и все. Мы потеряли еще одну возможность. Преступники могут сидеть за рулем, а могут и на задних сиденьях, держа на прицеле заложника, который поведет машину. И поди пойми, как оно есть на самом деле.
Но как они думают выбраться с острова Манхэттен? При том странном обороте, который принимала вся история, я сомневался, что эту проблему удастся решить малой кровью.
Вертолет наш спустился пониже и завис прямо над караваном черных седанов. Расстояние, отделявшее лопасти наших винтов от зданий по обеим сторонам улицы, составляло метров шесть, не больше. Я почувствовал, что мне стало трудно глотать.
Когда машины наконец стронулись с места, вертолет, слегка наклонясь вперед, последовал за ними. Седаны ехали мимо фешенебельных магазинов Пятой авеню — мимо «Картье», «Гуччи». И, доехав до «Тиффани», остановились! Уж не задумал ли Джек ограбить — в виде прощального жеста — прославленный ювелирный магазин? От него всего можно ожидать.