Переступив черту. Эпилог
Шрифт:
Людмила Громова за стенкой, напротив, ночь провела отлично. Она спала и видела, как завтра докажет всем, что Лали Дудучава причастна к гибели ее снохи и внучки.
Юлю женщине не особо-то было жалко. И будем честны, если бы погибла одна Климова, судья Громова так бы не сокрушалась и, возможно, не требовала бы переоткрытия дела.
Хотя отдавать квартиру пожилой грузинке ей тоже не хотелось. Проснувшись утром, Людмила перво-наперво созвонилась со следователем:
– Дудучава согласна на эксгумацию могилы сына?
– Нет, отказалась, – вздохнул в трубку следователь Нечаев.
– Я так и думала, а это значит, что ей есть что скрывать! – восторженно произнесла женщина.
– Не стоит делать поспешных выводов, Людмила Борисовна.
– Нет, я не делаю поспешных выводов, Боже упаси, это мои догадки! А что там по поводу того, что квартира моей снохи может перейти к человеку, который замешан в ее гибели? Как-то можно приостановить передачу квартиры? – этот вопрос не меньше волновал судью Громову.
– По суду всегда можно все вернуть назад, но пока в этом нет необходимости. Мы не можем пришить к делу ваши подозрения, – возразил следователь Нечаев.
– Да я знаю. Вы ходатайство в суд отправили по поводу принудительной эксгумации Антона Дудучава?
Ей не терпелось доказать всем, что могила погибшего сына Лали пуста.
– Пока нет. Думаю, что это будет не раньше, чем через неделю.
– Сегодня! Это будет сегодня! – уверенно произнесла судья Громова.
В трубке повисла неловкая пауза, следователь думал о том, что ответить Людмиле на ее наглость.
– Увы, такие дела так быстро не решаются.
– Вам подойдет любой судья?
– Да.
– Составляйте ходатайство и езжайте бегом к судье Колесниковой. К Вере Ивановне. Я договорюсь, она все подпишет. Скажете потом мне, на какой час будет назначена эксгумация, мы с сыном хотим на ней присутствовать, – приказным тоном проговорила Людмила и положила трубку.
Она не могла ждать столько времени до момента разоблачения Лали Дудучава. В чем-то подозрения судьи Громовой были оправданы.
Но она не знала, насколько ее удивит предстоявшая эксгумация.
– Во сколько эксгумация? – в комнату к матери вошел Егор.
– Еще не знаю, – пожала плечами мать. – Представь, Дудучава отказалась дать разрешение на эксгумацию. В общем, как я и думала.
– Но ты же эту проблему наверняка решила? – ухмыльнулся мужчина.
– Конечно. Жду ответа от следователя. Какой он нам попался нерасторопный.
– А зачем тебе эксгумация тела Дудучава? – Егор прислонился спиной к дверному косяку.
– Хочу доказать, что в могиле или не его тело, или могила и вовсе пуста. Пусть все знают, что эта семейка все подстроила. И шиш они получат нашу квартиру, которую твоя суженая им отписала. Ну и дура же она, лишний раз в этом убедилась, – раздраженно проговорила Людмила.
– Мам! – осек женщину Егор.
Ему не понравилось, как мать отозвалась о его покойной жене. Все-таки он любил Юлю, и память о ней была ему очень дорога.
– Все! Хорошо! – Людмила слегка похлопала себя по губам, показывая сыну, что она больше не будет так делать.
Следователь Нечаев позвонил только после обеда. Предложил перенести процедуру на утро, но судья Громова воспротивилась его решению и настояла на вечерней эксгумации.
*****
Такси медленно притормозило возле кладбища. Две фигуры, одетые в черное, неторопливо вышли из него.
– Дождь пойдет, – с досадой произнесла судья Громова, посмотрев на небо, затянутое густыми тучами.
– Следователь уже здесь? – никак не отреагировав на слова матери, спросил мужчина.
– Нет, мне кажется, мы первые, – Людмила безразличным взглядом обвела стальные ворота, из-за которых выглянуло заспанное лицо смотрителя.
Увидев, что пара не из праздного любопытства остановилась здесь, мужчина прокричал:
– Вы по какому делу? Место посмотреть?
– Нет, нам еще рано, – пошутила судья Громова. – На эксгумацию.
– А, тогда проходите, – смотритель призывно махнул паре рукой, отворив боковую калитку.
– Родственники? – разговорился мужчина, закуривая папиросу.
– Да, сноха и внучка, – сухо ответила Людмила, не считая нужным особо разговаривать с подобным контингентом.
– Жалко как. Молодые, значит, – покачал головой смотритель. – Тоже тут сегодня одни приезжали за сыном, – добавил мужчина, выпустив изо рта дым.
– Эксгумировать хотели? – поддерживая от нечего делать разговор, спросил Егор.
– Ну. Только хитрые такие, без всякой бумажки. Мол, сами хотят тело забрать, чтобы где-то перезахоронить, – сплюнул на землю смотритель. – Да и до года нельзя выкапывать-то…запрет такой.
– Кто такие? – вмешалась в разговор судья Громова.
– Да мне почем знать. Парень молодой и женщина с ним. Мать вроде. Все плакала, умоляла меня. А мне зачем лишние проблемы? Хоть плачь, хоть не плачь, – вздохнул смотритель.
– Описать их можете? – судья Громова, кажется, стала догадываться, о ком идет речь.
– Ну они смуглые такие, волосы курчавые, – мужчина принялся жестикулировать рукой в воздухе, не зная, как бы правильнее описать приезжавших людей. – Я не разбираюсь особо. Нерусские какие-то.
– Это Дудучава! – уверенно и с какой-то радостью в голосе воскликнула судья Громова. – Слышишь, Егор? Выкопать сынка своего хотели! Недаром я настояла на вечерней эксгумации. Где это следователь? Как телок, ей Богу!