Пересуд
Шрифт:
— Командир, а когда ужин будет? — крикнул Желдаков.
Козырев усмехнулся. Всякий раз кто-нибудь задает этот вопрос.
Он придвинул к себе микрофон на гибком держателе:
— Какой ужин?
— А твой напарник обещал! Ужин в пути!
— Он имел в виду: в девять часов остановимся у кафе «Родник», место приятное, цены нормальные, кто хочет, может поужинать.
— А я думал, тут дадут!
— Ага, дадут! Догонят — и добавят! — засмеялся один из работяг, молодой и веселый.
Желдаков, впрочем, что-то в этом духе и предполагал,
Ехали гладко, быстро: субботний вечер, машин немного.
Послышалась вдруг милицейская сирена. Звук нарастал сзади, потом поравнялся, потом обогнал, и автобус начал тормозить. Пассажиры отодвигали занавески, выглядывая, но никто ничего не увидел.
— В чем дело? — спросил Мельчук.
— А шут их знает, — ответил Козырев.
— Не останавливайся! — запоздало крикнул один из работяг.
Но Козырев с милицией шутить не любил, да и не видел необходимости. К тому же, белая машина с синей полосой, обогнавшая автобус, была не дорожно-патрульной, а общего милицейского образца. Следовательно, какая-то проверка.
Он открыл дверь.
В автобус поднялся милиционер с короткоствольным автоматом на ремне.
— Ничего страшного, граждане пассажиры, ничего страшного! — бодро сказал он. — Все в Сарайск направляемся?
— Все, — послышался нестройный, но дружный ответ.
— Террористов ищете? — пошутил Димон, запихивая какой-то пакетик в щель между сиденьем и стенкой.
— Все может быть…
Милиционер пошел по салону, оглядывая пассажиров. На мужчин смотрел внимательнее. Помешкал возле Мельчука, достал из планшетки какие-то листки, поворошил их. Спросил у Мельчука документы, тот предъявил паспорт.
Милиционер посмотрел, пролистал, вернул.
Проверил он также документы у Димона, Тепчилина, Куркова, Желдакова. Дошел до конца.
Спросил:
— Больше никого?
И тут пассажиры заметили, что работяги исчезли. Но куда? Только в туалет, больше некуда. Но зачем все вместе?
Милиционер, видя их недоумевающие взгляды, сорвал автомат с плеча, подошел к туалету, попробовал открыть. Не получилось.
— Работает?
Козырев, наблюдавший за действиями милиционера, ответил:
— Конечно.
— Значит, кто-то там есть?
— Там были вообще-то еще пассажиры… — сказал Козырев с некоторым намеком.
Милиционер намек понял, коротко и сильно ударил ногой по двери, наставив автомат.
В крошечном туалете, впритирку друг к другу, вытянувшись, подняв головы, словно были по горло в воде и боялись утонуть, стояли четверо.
Не спуская с них глаз и ствола, милиционер потянулся к рации. Но тут что-то снизу метнулось, поднялось, навалилось, ухнуло.
Милиционер упал — вниз, где были ступеньки к задней двери. А нападавший прятался в закутке между спинками последних кресел и стеной туалета — там Козырев аккуратно размещал ведро, щетки и тряпки для мытья и чистки салона.
Нападавшим был тот, кого Артем посчитал бригадиром и почти не ошибся: он был главным,
— Это что такое происходит? — растерянно спросил Козырев.
— Молчи, брат! — ответил главный. — Закрой дверь!
И направил на Козырева автомат.
Козырев потянулся к кнопке, посмотрев через стекло на милицейскую машину, где находился водитель. Ему хотелось дать какой-нибудь знак, обратить внимание на себя, но водитель сидел спокойно, расслабленно, не оборачиваясь. Видимо, это была для него не первая проверка.
Главный догадался, что Козырев мешкает неспроста, быстро подошел, выглянул из-за его плеча, увидел машину.
— Ты! — подозвал он к себе того, кто показался Артему веселым и бойким. Артем, кстати, спал, будто в обмороке, и ничего не слышал.
Бойкий подошел, главный что-то шепотом сказал ему. Бойкий начал упрямиться, главный ткнул его стволом в подбородок.
— Вы что делаете? — строго спросила Елена. — Если это вас ищут, вы других не впутывайте! Уходите из автобуса!
— Смелая девушка, — похвалил ее главный.
А бойкий пошел назад. Некоторое время возился там и появился в форме, которая оказалась ему маловата.
Они с главным выскочили из автобуса и побежали к милицейской машине.
Водитель, ничего не понимая, сбитый с толку милицейской одеждой на незнакомом человеке, вышел, растерянно смотрел пару секунд, потом нагнулся, чтобы схватить что-то в машине. Главный подскочил и ударил его автоматом, потом еще раз и еще.
Вдвоем они запихнули водителя на заднее сиденье. Открыв багажник, главный нашел длинную веревку, осмотрелся, увидел на обочине бутылку, схватил ее, разбил об асфальт, разрезал острым краем веревку и приказал бойкому связать водителя, а сам со своим обрезком побежал к автобусу.
А милиционер в автобусе оказался жив.
Он зашевелился, застонал.
— Вам помочь? — прошептал Ваня.
Милиционер открыл глаза. Обнаружил, что он в футболке и трусах. Поднял руку к поручню, чтобы подтянуться. Рука сорвалась. Ваня бросился к нему, но его схватил и отшвырнул лысый. А тут и главный вернулся. Стащил с милиционера футболку, обмотал ему рот, потом связал его и предупредил:
— Будешь дергаться — пристрелю.
И побежал вперед, к Козыреву.
Оттуда весело осмотрел всех и объявил:
— Граждане пассажиры! Для вас ничего не меняется! Мы продолжаем следовать по пути следования, да еще в сопровождении милиции! Единственное требование: шторочки все задернули — и не выглядывать. А то солнышко напекет!
— Ужас какой-то, — сказала Татьяна. — Неужели это всерьез?
— Похоже, да, — пробормотал Леонид.
Главный в это время заметил сбоку от водительского кресла стопку табличек. Схватил их, увидел надписи: «Служебный», «Вахта», «Выборы», «Tourist», «Конференция», «Дети».