Переводы из Рахели
Шрифт:
Протяженным прижатьем, без движения, жестов, слов...
Протяженным прижатьем,
без движения, жестов, слов,
я к тебе прижата
в мягкой жалости вечеров.
Отдохну, пожалуй,
обожженная в жаркий зной, -
посижу устало
в безмятежной тиши лесной.
Позабуду даже
униженья судьбы хромой,
что скорбями мажет
каждый крохотный праздник мой.
Я к тебе прижата
милосердием вечеров,
сопряженьем жадным,
без движения, жестов, слов.
Свободна
Свободна вновь!
– Кандальные оковы,
которым не страшна топорная вражда,
напильник скуки пересилил без труда...
Конец, конец!
– К которому готовы,
боясь его втайне, и сердце, и душа,
не радуясь ему, но плакать не спеша.
Его жена
Как уверенно голос ее
его имя поет...
Мне же - голосу верить нельзя -
выдает.
Ей - по улице рядом идти,
на глазах, на свету.
Мне же - крадучись, стежки плести
в темноту.
Ей - колечка красивого блик -
отраженьем венца.
Мне же - тяжесть чугунных вериг,
до конца.
Тель-Авив, 5686
Напев тоски
Ты услышь меня, незабвенный мой,
Ты услышь меня - где б твой ни был кров -
Как летит поверх пустоты земной
Мой тоскливый плач, мой тоскливый зов.
Необъятен мир, в нем дорог не счесть,
На глоточек встреч - океан потерь,
Горячи мольбы, беспощадна весть,
Не сыскать того, кто шагнул за дверь.
Мой вечерний луч все видней, видней,
Близок смертный час - не боюсь его...
Буду ждать тебя до скончанья дней,
Как ждала Рахель своего.
http://www.youtube.com/watch?v=LDArv5nUWRA
Музыка Йоси Мустаки, исполняет Офра Хаза
http://www.youtube.com/watch?v=9nkCDDaMEh0
Исполняют Арик Айнштейн, Шмулик Краус и Джози Кац
Крохотки радости, счастья...
Крохотки радости, счастья - как ящерки хвост:
Моря клочок в городском загустевшем дыму,
Краски заката на скуке оконных корост -
Рада всему.
Рада, как птичьему пению рад птицелов,
Рада всему, что свершилось, случилось, сбылось,
Рада нанизывать бусы сияющих слов -
Все, что взбрелось.
Тель-Авив, 5686
Обнажить все синяки...
Обнажить все синяки и снова
золотые раненой души
на гроши сочувствия пустого
раскрошить?
Ну уж нет - еще достанет силы
в свой последний спрятаться окоп
и, как прежде, улыбнуться мило:
"Дальше - стоп"...
Вернуться в странный мир давно отцветших слов...
Вернуться в странный мир давно отцветших слов
и выцветших чернил,
где лист, хоть пожелтел, но формы не сменил,
где запах прежних снов.
Как властен их диктат, как ласков их привет,
как страшен их кулак!
Как будто подан знак - всего лишь подан знак -
и нет прошедших лет.
Весна
Саре
То ли ставни захлопнуть забыла,
то ли дверь не закрыла на ключ,
но весна в одночасье пробила,
раздробила, сорвала сургуч.
Мне ли, тихой, ее разноцветье,
ее звонких ночей серебро?
Ей ли, буйной, осенние клети,
где мое плесневеет добро?
Прогоню ее прочь, потаскушку,
в шею, в спину, подальше от глаз...
Или, может, признаю подружкой
хоть на этот, единственный раз?
Тель-Авив, Нисан 5686
Они умрут весною этой
Памяти Биньямина Квинта и Элиэзера Фактори
Они умрут весною этой,
Они умрут весной,
Порой цветения и света,
Веселой и хмельной,
Когда все горести забыты,
И счастье на дому,
И тайны мира приоткрыты
И сердцу и уму.
Когда на все нашлись ответы
И нет ни мер, ни кар,
Они умрут весною этой...
Проклятье или дар?
Тель-Авив, 5686
Дни бывают - ни смысла, ни связи...
Дни бывают - ни смысла, ни связи,
словно мир потерял благодать.
Дни, когда из-за крови и грязи
даже неба клочка не видать.
Дни бывают - как раб утомленный,
раб поставленный воду толочь,
дни без зла, без добра, без резона,
как сырая, туманная ночь.
20-го Эяра, 5686
О, жизненный мой путь, загадок череда...
О, жизненный мой путь, загадок череда:
тупик за тем углом или родная дверь?
И сердце хочет знать - что ждет его теперь?
Теперь куда?
Левей? А если вдруг скорбями захлестнет
о том, что упустил, о том, чему не быть?
Правей? А если там - лишь горечью травить
свой лучший мёд?
А можно просто жить, не выбирая тех
и этих не ища, ждать знака в темноте
и слышать за углом - за этим и за тем -
глумливый смех.
Есть слова, как павлины - цветисты, пышны...
Есть слова, как павлины - цветисты, пышны,
ходят, хвост распустив.
Преисполнен звучаньем басовой струны
их надменный мотив.
Но люблю я другие - скромнее основ,
проще нищих лачуг.
И хоть знаю немало возвышенных слов,
на сей раз промолчу.